Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

С: Нет.

Р:Итак, мы имеем здесь тоталитарный режим, который в 1918 году— когда национал-социалистическая партия в Г ермании только была учреждена — уже истребил в России сотни тысяч людей. Он истребил миллионы, когда Гитлер пришёл к власти, и десятки миллионов к сентябрю 1939-го, когда началась война между, с одной стороны, Польшей— которая безжалостно преследовала и истребляла своё немецкое, украинское и белорусское меньшинство^!] — и, с другой стороны, Германией и СССР. Далее. В то время как после войны с Польшей Г итлер ничего не предпринимал, Сталин напал на Финляндию, захватил и присоединил Литву, Латвию и Эстонию и отобрал у Румынии Бессарабию и Северную Буковину — безо всяких провокаций и при помощи грубой силы. И при всём этом, вместо того чтобы увидеть, что Сталин представляет гораздо большую угрозу для мира и всего человечества, весь мир объявил войну Германии и решил безоговорочно поддерживать Сталина. На то время — и даже вплоть до лета 1941-го — число гитлеровских жертв было микроскопически мало по сравнению со сталинскими. А на сегодня общее число всех жертв коммунизма, считая Китай и поля смерти в Камбодже, составляет многие десятки миллионов.

Почему же тогда коммунизм вообще и Сталина в частности никогда не называют воплощением зла? И почему сегодня коммунистов и остальных левых радикалов, которых большинство среди холокостовцев, никто нигде не запрещает, в то время как национал-социалистов и Гитлера приравнивают к самому чёрту? Есть ли здесь хоть какая-нибудь логика? Явно нет. Всё это движется обычными глупыми эмоциями, порождёнными однобокой, искажённой и лживой исторической [дезинформацией. Ведь если быть объективным, никакими рациональными аргументами нельзя доказать, что национал-социализм хуже коммунизма. Справедливо как раз обратное.

Всё это приводит к тому, что вами движет не рациональный анализ фактов, а предубеждения и эмоции. Последние настолько сильны, что не только не дают вам объективно взглянуть на факты, но и побуждают вас запрещать другим рационально смотреть на факты и делать собственные выводы. Вы боитесь того, что люди придут к выводам, отличным от ваших.

С: Я не защищаю никакой тоталитарный режим — ни нацистский, ни коммунистический. В конце концов, нацистские злодеяния не служили оправданием коммунизму; они оправдывали западную демократию.

Р:Сравнивая себя с традиционными холокостными верованиями, любой может чувствовать себя морально выше — будь это Сталин или те так называемые демократы, которые отдали народы Восточной Европы на растерзание сталинским ордам насильников и грабителей или заживо сожгли мирных жителей Гамбурга, Дрездена, Хиросимы и Нагасаки ковровыми бомбардировками и атомными бомбами. Таким образом, холокост— это удобный щит, за которым различные серийные убийцы чувствуют себя под надёжной защитой.

Только не поймите меня неправильно: я не собираюсь устанавливать моральную шкалу для серийных убийц Второй мировой войны — войны, которая сама по себе была самым крупным серийным убийством за всю историю. Что я имею в виду, так это следующее: если вы станете отбрасывать — или даже объявлять вне закона — любой исторический или научный тезис только из-за того, что какая-нибудь система, достойная морального или политического осуждения, сможет использовать его в дурных целях, то сколько тогда останется тезисов, могущих считаться безопасными и застрахованными от подобных злоупотреблений?

Если ревизионизм осуждается из-за того, что он приветствуется правыми тоталитарными идеологиями, то почему тогда не осуждается холокостизм, который аналогичным образом служит гораздо более опасным левым тоталитарным идеологиям?

С: А что такое холокостизм?

Р:Так в простонародье именуется тезис, противоположный ревизионизму холокоста, который гласит, что в Третьем Рейхе осуществлялось систематичное, промышленное уничтожение евреев, в основном при помощи газовых камер.

Факт, однако, тот, что научный тезис сам по себе не может нести ответственность за то, что кто-то применяет его в дурных целях, точно так же как изобретатель или учёный, сделавший открытие, не может нести ответственность за то, что кто-то использует это открытие из аморальных соображений. Разве Отто Хан — человек, первым расщепивший атом, — повинен в Хиросиме? И разве Гуттенберг виновен за печатание статей, разжигающих ненависть?

С: Но мы говорим здесь о конкретных поступках ревизионистов, которые отрицают исторические факты и в то же время восхваляют фашизм.