Гермар Рудольф - Лекции по холокосту

Факт обработки свидетелей коммунистическими правительственными органами был признан даже немецким традиционным журналистом Берндом Науманом, который на Освенцимском процессе во Франкфурте был корреспондентом «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Методы стран восточного блока Науман назвал инквизицией[1068].

Нам пришлось ждать до 2004 года, чтобы получить кое-какую информацию о методах, применявшихся властями социалистических стран для подготовки своих свидетелей к даче показаний, так же как о том, почему этим свидетелям не доверяли. В 1962 году, на подготовительной стадии Освенцимского процесса, коммунистические власти Чехословакии приговорили Ладислава Низнанского к смертной казни за то, что во время Второй мировой войны он будто бы убил в Словакии 164 человека. Но, поскольку Низнанский после войны эмигрировал в Западную Германию, они не смогли привести приговор в исполнение. В 2001 году, однако, власти Г ермании возобновили его дело. И вот что тогда произошло, согласно немецкому журналу «Фокус»: «Один из свидетелей, принимавших участие в процессе 1962 года, заявил, что следователь угрожал ему пистолетом. Другой свидетель сообщил, что он дал обвинительные показания против Низнанского «под психологическим и физическим давлением». Ян Холбус, ещё один свидетель обвинения в 1962 году, заявил на допросе в 2001 году, что ему пригрозили, что «он покинет эту комнату ногами вперёд», если не даст нужных показаний»[1069].

Не стоит забывать, что в то же самое время в Чехословакии, Польше и других коммунистических странах те же самые власти готовили свидетелей к даче показаний во Франкфурте!

С: Не ведь у вас нет никаких доказательств того, что во Франкфурте происходило то же самое. Как-никак, коммунистические власти попросту могли опасаться, что их свидетели сбегут на Запад и запросят там политического убежища.

Р:Вы правы, прямых доказательств у нас пока что нет, но уже сам факт того, что такие методы применялись в других случаях, заставляет нас серьёзно задуматься.

Так или иначе, но Герман Лангбайн, главный архитектор этого гигантского обмана, радостно отметил, что, несмотря на раскрытие крупномасштабных манипуляций над свидетелями, немецкие суды всё равно не ставят под сомнение надёжность этих свидетелей[1070].

С: То есть вы хотите сказать, что раскрытие этих манипуляций никак не повлияло на решение судей?

Р:Именно так. Когда Верховный федеральный суд Г ермании отклонил ходатайство ряда адвокатов защиты о возобновлении дела, он заявил, что для отмены приговора нет никаких оснований, даже если предположить, что эти манипуляции действительно имели место[1071]. Такова давняя традиция немецкой судебной практики: не принимать никаких апелляций по делам, в которых рассматривались нацистские преступления и в которых подсудимые были осуждены.

Зато к свидетелям защиты судьи относились с точностью до наоборот! Любой, кто ничего не знал о гипотетическом преступлении, считался бесполезным свидетелем, поскольку либо он находился не в том месте не в то время, либо его память якобы оставляла желать лучшего. Случай с Готфридом Вайзе, в прошлом — охранника в Освенциме, хорошо задокументирован в этом отношении. Вайзе удалось представить гораздо больше свидетелей защиты, нежели прокурорам — свидетелей обвинения. Однако все свидетели защиты либо не были вызваны в суд, либо же их показания (вопреки их содержанию) были интерпретированы судом как обвинительные или отклонены как не относящиеся к делу, ибо, как утверждали судьи, только обвинительные показания могли пролить свет на преступление^072]. Адвокат защиты, немец Юрген Ригер, сообщает, что один суд презрительно отверг показания двух свидетелей защиты, заявив, что он не может понять, зачем этим свидетелям нужно было лгать[1073]. Немецкий еврей Йозеф Гинсбург, выступивший на нескольких процессах в качестве свидетеля защиты, пишет, что ему регулярно угрожали и даже применяли против него физическое насилие[1074]. Бывший узник концлагерей Поль Рассинье, основоположник ревизионизма холокоста, о котором мы говорили в начале нашей книги, намеревался свидетельствовать на Освенцимском процессе во Франкфурте в пользу обвиняемых и сообщить суду об общих условиях, царивших в немецких лагерях во время войны. Однако немецкие власти отказались предоставить ему въездную визу, и ему так и не удалось выступить во Франкфурте.

К тем свидетелям защиты, которые во время описываемых событий не находились в концлагерях или гетто, судьи, как правило, относились с недоверием. Если они не могли припомнить жестокости, о которых говорили свидетели обвинения, или же и вовсе их отрицали (именно это, как правило, и происходило), то их объявляли ненадёжными свидетелями и называли отвратительными и отталкивающими. Поэтому им либо вовсе не разрешали давать клятву, либо обвиняли в лжесвидетельстве[1075]. Лихтенштайн рассказывает о случае, когда таких свидетелей всем скопом обвинили во лжи и лжесвидетельстве, пригрозив им арестом; впоследствии некоторые из них действительно были арестованы[1076]. Он приводит ответ судьи одному свидетелю, который открыто заявил, что он говорит правду и ничего, кроме правды: «Вы будете наказаны за эту правду — я вам это обещаю»[1077].