Стентон Пил - Любовь и зависимость

Хотя это объединяет Энн и Гая, как любовники они на первый взгляд вроде бы играют различные роли. Гай активно заманивал женщин, в то время как Энн была пассивно ведома обстоятельствами и судьбой. Это различие — больше кажущееся, чем реальное, потому что Гай также был объектом эксплуатации, даже когда эксплуатировал других. Это состояние не является чем-то необычным для аддикта. Нечто подобное роли Гая также часто играется и женщинами. Сибил, как и Гай, имела вереницу любовников, будучи неспособной управлять собой. Ее случай показывает, что женщина — не всегда пассивный партнер в аддикции, и что аддикт типа "Дон Жуан" — не всегда мужчина. В реакции на свое отчаяние Сибил была гораздо более манипулятивной, чем Энн, и даже чем Гай. Однако, она отличалась от обоих таким отделением от своей потребности в любви, что искала мужчин лишь для того, чтобы заполнить свободное время и забыться, что и является наиболее универсальным компонентом аддикции.

Сибил, родившаяся в сельском районе Западной Англии, изучала в университете реставрацию исторических ценностей. Она приехала в Лондон практиканткой на проект городской перестройки. Но прежде, чем определенно решиться принять предложение, она заставила своего работодателя ждать в течение нескольких месяцев. Эта же самая нерешительность, загадочная для человека ее способностей, распространялась и на ее неистовую личную жизнь. Никогда не проводя свободное время одна, Сибил ходила куда-нибудь каждый вечер: или на свидание с мужчиной, или поиграть в теннис или волейбол с друзьями. Она имела плохо подобранный ассортимент друзей-мужчин, обычно не столь ярких, как она, которые во многих случаях чувствовали себя ниже нее. Со своей стороны, Сибил открыто выражала им свое неуважение, но, тем не менее, продолжала с ними встречаться. Ее язвительные замечания об отдельных мужчинах никогда не перерастали в более широкое осознание паттерна, которому подчинялась ее жизнь. "Я только позволяю этому случиться", — говорила она о своих романах.

Любовниками Сибил становились те мужчины, которые желали выносить такое обращение в течение достаточно длительного периода времени. Она была доступной для всех, избегая обязательств по отношению к кому бы то ни было. Большинство этих мужчин, само собой разумеется, сексуально заигрывали с ней, и Сибил, само собой разумеется, принимала их предложения. Тот единственный, с которым она, по ее словам, не "спала" (очевидно, потому, что он не просил об этом), был тихим, интеллектуальным парнем. Друзья думали, что он был особенной и, как ни странно, долгосрочной романтической привязанностью Сибил. Когда ее спрашивали, чувствовала ли она особую близость к кому-то из своих любовников, она, казалось, не понимала вопроса. Каждый из них просто служил ей ночной дозой.

В своей личной жизни, как, впрочем, и где бы то ни было, Сибил ни в чем не могла разобраться. Пассивность и нерешительность вели ее по жизни; она была похожа на зрительницу своего собственного существования. Если она демонстрировала проблески понимания происходящего, то ее манера говорить была отстраненной. Разговор становился интересным, только принимая форму поверхностной игры словами. Ни сама Сибил, ни люди, с которыми она общалась, не придавали большой важности тому, что она говорила — часто бессмысленным или противоречивым высказываниям. В период рабочих волнений в строительной индустрии местная газета взяла интервью у некоторых молодых профессионалов из правительства и промышленности (в том числе у Сибил), которые, как думалось, заполнят идейную брешь между интересами рабочих-строителей и бизнеса. Одобрив позиции профсоюзов по всем вопросам, Сибил под конец выразила полностью противоположное мнение, сказав, чтобы она рада тому, что администрация побеждает. "Конечно, хорошо, что им (рабочим) не позволяют делать того, что они хотят", — заключила она. "Иначе где бы мы были?".

Сибил не стала разрешать противоречий между ценностями своего традиционного семейного окружения и молодой, свободной компании, частью которой стала в Лондоне. В наборе убеждений и мнений, которые она почерпнула и здесь, и там, она не выделяла тех, которые были бы действительно ее собственными. Вообще сексуально активная, она резко становилась целомудренной всякий раз, когда ее мать, строгая фундаменталистка, приезжала к ней с длительным визитом. Однако, это не было настоящей жертвой для Сибил, так как она, казалось, и не ценила секс (друзья находили ее манеры отчетливо асексуальными). Присутствие матери обеспечивало ей стабилизирующий фактор, ко-