Дава Собел - Более совершенные небеса

Некоторые искали в своих Библиях инструкции по строительству ковчега.

Но февраль миновал, а воды так и не поднялись. Скептики насмехались над астрологами, которые были убеждены, что волны (если не воды, то религиозного инакомыслия или политических беспорядков) еще накроют Европу. В конце концов, большое соединение планет 1345 года по прошествии всего лишь двух лет обернулось черной чумой.

Коперник, никогда не составлявший астрологических прогнозов и не обращавший на них внимания, выбрал этот момент, чтобы востребовать безнадежный долг. Каноник Генрик Шнелленберг, бывший его единственным соратником по оружию во время последней обороны замка Ольштын, отправился в Данциг и, в качестве услуги, принял деньги, которые Копернику задолжал его двоюродный брат, служивший в тамошнем городском совете. Но когда Шнелленберг вернулся в Вармию, он передал Копернику только девяносто марок из ста, которые заплатил кузен астронома. Шнелленберг неоднократно откладывал возвращение оставшихся десяти марок, на протяжении нескольких месяцев придумывая всевозможные отговорки. Когда Коперник наконец выразил ему свое недовольство, Шнелленберг потребовал письменного подтверждения долга и осмелился предложить своему кредитору подать на него в суд. Понесший ощутимый ущерб Коперник пожаловался епископу Ферберу.

«Таким образом, я вижу, что мне не остается иного выбора, — писал он своему начальнику 29 февраля, — и что в награду за доброту мне досталось презрение и насмешки за благодушие. Я вынужден последовать его совету, коим он планирует расстроить меня или обмануть, если получится. Я обращаюсь за помощью к Вашему высокопреосвященству и умоляю вас соизволить отдать приказ об удержании дохода от его бенефиция, пока он не удовлетворит мои претензии, или каким-либо иным способом позволить мне получить причитающееся».

По сравнению с дерзким, но принципиальным тоном жалобы на Шнелленберга другое письмо, написанное Коперником в том же 1524 году, 3 июня, содержало столь интересный и необходимый для математического сообщества анализ, что в изрядном количестве разошлось среди его коллег. Несмотря на краткость и непринужденность, «Послание против Вернера» стоит в одном ряду с «Кратким очерком» и «О вращениях небесных сфер» и является третьим столпом творчества Коперника в области астрономии. Он адресовал его «Преподобному Бернарду Ваповскому, кантору и канонику в церкви Кракова, а также секретарю его величества короля Польши, от Николая Коперника».

Великое соединение планет 1524 года

Совместное присутствие Юпитера и Сатурна, а также нескольких других небесных тел в двенадцатом знаке зодиака — созвездии Рыб — наполняло ужасом сердца астрологов, предсказывавших наводнение, которое на этой картине «Предзнаменование» Леонарда Рейнмана в 1524 году извергает на землю преувеличенно огромная рыба-небо.

Ваповский и Коперник в качестве студентов посещали Коллегиум Майус («Величайшую коллегию») в Кракове в 1490-е годы. Наверное, именно тогда, в компании друг друга, у них возник общий интерес к теории планет. Ваповский, позже также изучавший право в Болонье, затем прослужил несколько лет в польском посольстве, а теперь вращался в кругу интеллектуалов из разных стран. Коперник намекает на близкий характер их давней дружбы в первом предложении «Послания».

«Не так давно ты, дражайший Бернард, послал мне изданное Иоганном Вернером из Нюрнберга сочинение «О движении восьмой сферы»». Ваповский интересовался мнением Коперника об этой восхваляемой многими работе, которая была опубликована в 1522 году вместе с несколькими другими более поздними рассуждениями этого же автора. Коперник, однако, сомневался, прежде чем ответить, потому что нашел ошибки в сочинении Вернера и не был уверен, что о них стоит сообщать. Теперь же он извинялся перед старым другом за долгое молчание: «Я сделал бы это более охотно, если бы тоже мог похвалить его вполне искренне и с чистой совестью». К сожалению, наивысший комплимент, который он мог сделать («можно похвалить только усердие и намерения автора»), потребовал от него «некоторого времени», чтобы собраться с духом. Сначала он признал, что опасается, как бы другие не рассердились на него за критику. Возможно, лучше было бы вообще ничего не говорить против Вернера, чем рисковать навлечь на себя гневную реакцию, которая могла лишить его шансов на благоприятную оценку его собственных трудов.