Роберт Силверберг - Долина вне времени

Пот катился по лицу Ла Флоке, но он не позволял Мак-Кею опять напасть на силача. Прошло некоторое время, пока тот, наконец, не успокоился и не расслабился.

Ла Флоке оставался рядом с ним и был начеку.

– Мак-Кей, вы слышите меня?

– Я слышу, можете отпустить меня. Я в порядке.

Ла Флоке жестом подозвал Торнхилла и Уэллерса.

– Постойте возле него. Но будьте наготове. Вы должны успеть схватить его прежде, чем начнется очередной приступ.

Несколько мгновений он подозрительно смотрел на Мак-Кея, затем поднялся.

Лежащий какое-то время еще оставался на земле, потом, привстав, затряс головой, словно стараясь прочистить ее. Наконец, он встал и сделал несколько неуверенных шагов. Постояв немного, он повернулся к остальным и тихо спросил:

– Скажите, что со мной было?

– Вы и Уэллерс поссорились, – сказал Ла Флоке. – Он ударил вас, и вы потеряли сознание, а когда вы пришли в себя, то набросились на него, как безумный. Тогда он опять ударил вас, и вы вторично потеряли сознание…

– Нет! – прервал Торнхилл. – Скажите ему правду. Мы ничего не добьемся, если будем притворяться, что ничего не случилось!

– Какую правду? – спросил Мак-Кей.

Торнхилл помолчал и сказал:

– Мак-Кей, вы были мертвы. По крайней мере, один раз. Может быть, и дважды, если Ла Флоке не ошибся в первый раз. Я сам удостоверился в этом во второй раз, когда Уэллерс швырнул вас на эти камни. – Он указал на скалы в воде. – Посмотрите на них, там есть ваша кровь, и ваша голова тоже имеет шрамы там, где она раскололась после броска Уэллерса.

Мак-Кей поднял руку и ощупал голову. Пальцы окрасились красным. Он взглянул на камни.

– Я вижу кровь, но не чувствую никакой боли.

– Конечно, нет, – подтвердил Торнхилл. – Рана зажила почти мгновенно.

И вы ожили у нас на глазах.

Мак-Кей повернулся к Ла Флоке.

– Он сказал правду?

Траппер кивнул.

Холодное, угловатое лицо Мак-Кея расплылось в улыбке.

– Значит, это Долина! Я был мертв – и воскрес! Вы все дураки! Разве вы не видите, что мы будем здесь жить вечно! В этой Долине, которую вам так не терпится покинуть! Я умер дважды и дважды воскрес, а чувствовал, что просто уснул. Я ничего не помню! Вы уверены, Торнхилл, что я был мертв?

– Клянусь!

– Но, конечно, вы, Ла Флоке, пытались скрыть это от меня, не так ли?

Что ж, вы все еще хотите уйти отсюда? Но ведь здесь же можно жить, не умирая!

Ла Флоке сердито сплюнул.

– Здесь можно жить только как растение. Никогда не выйдя за пределы гор и не узнав, что там. Легче прожить десять лет на свободе, чем десять тысяч лет в этой Долине!

Он рассердился не на шутку.

– Зачем вы сказали ему об этом? – спросил он у Торнхилла.

– Какое это имеет значение? – ответил вопросом на вопрос Торнхилл. – Рано или поздно это повторилось бы опять. Мы не смогли бы скрыть.

Он взглянул на горную гряду.

– У Стража есть свои способы поддерживать нас в рабочем состоянии. Ни убийств, ни самоубийств… ни выхода.

– Выход есть, – упрямо сказал Ла Флоке. – Через горный перевал. Я уверен. Мы с Уэллерсом пойдем завтра на разведку. Вы не хотите оставаться здесь навечно, Уэллерс? Что хорошего в бессмертии, если это бессмертие пленников? Завтра мы осмотрим горы.

Здоровяк пожал плечами.

Торнхилл отметил про себя странную интонацию в голосе Ла Флоке, неестественное выражение лица, словно он умолял Уэллерса, чтобы тот поддержал его, словно боялся идти один в горы. Мысль о том, что Ла Флоке боится кого-то или чего-то, казалась дикой, но у Торнхилла сложилось именно такое впечатление.

Он взглянул на Уэллерса, затем на Ла Флоке.

– Нам следует это обсудить. Нас девятеро. Мак-Кей и мисс Хардин определенно захотят остаться в Долине. Марга и я еще не пришли к определенному решению, но в любом случае нам бы хотелось провести здесь некоторое время. Таким образом, среди людей четверо против двоих. Что же касается инопланетян…

– Я голосую за Ла Флоке, – внезапно сказал альдебаранец. – Меня ждет очень важное дело, и я не могу ждать.

«Ну и ну», – подумал Торнхилл.

– Четверо против троих, – сказал он. – Спикианин и регулианин молчат, поэтому я не принимаю их в расчет.

– Я говорю на языке Регула, – резко возразил альдебаранец. Не ожидая ответа, он развернулся к существу со Спики и обменялся с ним несколькими фразами, затем сообщил:

– Наш друг голосует за нас. Счет становится ничейным.

– Подождите, – не согласился Торнхилл. – А почему мы должны верить, что он сказал именно это? Предположим…