Роберт Силверберг - Вверх по линии

Как давно это было?

По меньшей мере две недели тому назад, подсчитал я, если исходить из базиса нынешнего времени 1105 года. Может быть, три.

Она предполагала послать гонца с письмом ко мне в поместье Метаксаса, в котором будет говориться, где и как мы сможем встретиться во второй раз.

В своих хлопотах по розыску Зауэрабенда я совсем позабыл об этом. Теперь я рыскал по всему именью, расспрашивая челядь Метаксаса и его управляющего, не приходило ли из города какое-либо послание на мое имя.

– Нет, – отвечали все, кого я ни спрашивал. – Не было таких посланий.

– Подумайте хорошенько. Я ожидаю важное известие из дворца Дукаса. От Пульхерии Дукас.

– От кого?

– Пульхерии Дукас.

– Не было таких известий, господин.

Я разоделся в самые роскошные свои одеяния и застучал каблуками в сторону Константинополя. Осмелюсь ли я предстать без приглашения во дворце Дукаса? Я осмелился на это. Мое фальшивое прикрытие в качестве неотесанного мужлана-деревенщины из Эпира вполне могло оправдать возможное нарушение этикета.

У ворот дворца Дукаса я позвонил слугам, и навстречу мне вышел старик-конюший, именно он показывал мне дорогу в покои в тот памятный вечер, когда Пульхерия решила отдаться мне. Я дружелюбно улыбнулся старику, конюший смерил меня отсутствующим взглядом. По-видимому, он позабыл меня, так я посчитал.

– Мои сердечные приветствия господину Льву и госпоже Пульхерии, сказал я.

– Будьте любезны, передайте им, что тут их ожидает Георгий Маркезинис из Эпира.

– Господину Льву и госпоже… – повторил конюший.

– Пульхерии, – сказал я. – Они меня знают. Я дальний родственник Фемистоклиса Метаксаса, и… – здесь я запнулся в нерешительности, чувствуя себя еще более глупо, чем обычно, распинаясь о своей родословной перед простым конюшим. – Позови-ка мне дворецкого, – прорычал я.

Конюший поспешно побежал внутрь дворца.

После продолжительной задержки появился крайне высокомерный на вид тип в византийском эквиваленте ливреи и стал внимательно меня осматривать.

– Слушаю.

– Мои наилучшие пожелания господину Льву и госпоже Пульхерии. Будьте любезны передать им…

– Госпоже… какой?

– Госпоже Пульхерии, жене Льва Дукаса. Я Георгий Маркезинис из Эпира, дальний родственник Фемистоклиса Метаксаса. Несколько недель тому назад мы были здесь на званом вечере, который давали…

– Жену Льва Дукаса, – холодно заметил дворецкий, – зовут Евпрепией.

– Евпрепией?

– Евпрепия Дукас – хозяйка этого дворца. Человече, чего вам здесь надобно? Если вы пришли сюда пьяный посреди бела дня нарушить покой господина Льва, я…

– Погодите, – сказал я. – Евпрепия? Не Пульхерия? – В моей ладони сверкнул золотой визант и быстренько упорхнул в уже ждавшую его ладонь дворецкого. – Я не пьян, и все это очень важно. Когда Лев женился на этой… этой Евпрепии?

– Четыре года тому назад.

– Че-ты-ре-го-да-на-зад? Нет, это невозможно. Пять лет тому назад он женился на Пульхерии, которая…

– Вы, должно быть, ошиблись. Господин Лев женился только однажды, на Евпрепии Макремболитис, матери его сына Василия и его дочери Зои.

Рука дворецкого снова приподнялась. Я опустил в нее еще один визант.

Чувствуя, как у меня из-под ног уходит земля, я забормотал:

– Его старшим сыном является Никетас, который еще не родился, и у него совсем не должно быть сына Василия, и… Боже праведный, неужели вы затеяли какую-то нечестную игру со мною?

– Клянусь перед образом Христа-Пантократа в том, что все сказанное мною – истинная правда до единого слова, – решительно заявил дворецкий.

Постукивая своим кошельком с византами, я сказал, теперь уже совсем отчаявшись:

– А насколько возможно устроить мне аудиенцию у госпожи Евпрепии?

– В принципе – почему бы и нет? Вот только сейчас ее нет здесь. Она уже три месяца отдыхает во дворце Дукаса на трапезундском побережье, где ждет своего следующего ребенка.

– Три месяца? Значит, здесь не было никакого званого вечера несколько недель тому назад?

– Нет, не было, господин.

– И здесь не было императора Алексея? И Фемистоклиса Метаксаса? Ни Георгия Маркезиниса из Эпира? Ни…

– Никого из них, господин. Чем я еще могу вам помочь?

– Наверное, уже ничем, – сказал я и, шатаясь, побрел прочь от дворца Дукаса как человек, которого поразили своим гневом боги.

Печально я странствовал по юго-восточной окраине Константинополя, вытянувшейся вдоль берега Золотого Рога, пока не набрел на лабиринт из лавок, рыночных площадок и таверн поблизости от того места, которое через какое-то время будут называть мостом Галата и где сегодня тоже лабиринт лавок, рыночных площадок и таверн. По этим узким, то переплетенным, то хаотически разбросанным, улицам я брел совершенно бесцельно, как зомби. Я ничего не видел, так же, как ни о чем не в состоянии был думать. Вот так, не соображая, я просто ставил одну ногу впереди другой и продолжал брести, пока уже под самый вечер судьба снова не «схватила меня за яичники».