Алекс Бэттлер - Мирология. Том I. Введение в мирологию

Я верю, что серьезные ученые в области истории жизни всегда ощущали разочарование, не находя в останках органических веществ подтверждения наиболее желаемого ингредиента западной культуры: ясного сигнала прогресса, измеренного некой формой постоянно усложняющейся жизни как целостности [150].

В другом месте он пишет:

Мы есть восхитительная случайность в непредсказуемом процессе без какой бы то ни было тенденции к сложности, без ожидаемого результата эволюции, которая была бы принципиально устремлена к созданию существа, способного понять суть его собственной необходимой конструкции (ibid, р. 225).

В своих работах Гулд на тысячах примерах показал, сколь случайно возникали те или иные сложные организмы в тех или иных звеньях эволюционного процесса органического мира, занимающие к тому же ничтожную часть этого мира на фоне доминирования «простых» организмов. Он яростно выступал против тезиса, что прогресс управляет эволюционным процессом. Не потому, что он был против прогресса, а потому, что понимание прогресса как сложности является субъективным отражением «обычных детерминистских моделей западной науки, а также глубоких социальных традиций и психологических ожиданий западной культуры в отношении истории, которая достигает своей кульминации в человеке как высшем выражении жизни» [151].

Между прочим, современные ученые не столь быстры на ответ о том, что такое прогресс или сложность. Американец Роджер Левин, пишущий о теории сложности (как науки), рассказывает, с каким трудом он пытался вытянуть определения прогресса и сложности у различных ученых. Обычно специалисты по информации все дело сводили именно к ней. В частности, Норман Паккард говорил: «Биологическая сложность должна обладать способностью обрабатывать информацию». В таком ключе ее определяли и авторы классического учебника по эволюции (1977) Т. Добжански, Фр. Эйла, Г.Л. Стеббинс и Дж. Валентин. А такой биолог, как Стюарт Кауфман из Пенсильванского университета заявил, что понятие сложность – довольно непростая штука и посоветовал Левину обратиться к специалисту по этой теме биологу из Мичиганского университета Дану Макшею (Dan McShea), который смог сообщить ему следующее:

Сложность – очень скользкое слово. Оно может означать много вещей… В наши дни для биологов не очень удобна идея прогресса, поскольку она предполагает внешнюю управляющую силу. Лучше говорить о сложности, но не о прогрессе (ibid., р. 133).

Правда, о сложности он так ничего внятного и не сказал. Эта проблема действительно не простая. Здесь мы вновь сталкиваемся с категориями объективности и субъективности, использование которых требует осознания сфер их применимости. Вселенная, органический мир существуют объективно, вне нашего сознания и воли. Им не присущи понятия прогресса или сложности ; они существуют сами по себе, по своим природным законам. Первоначальная наша задача – вскрыть эти законы, а не навязывать их природе. Совершая последнее, мы просто обманываем сами себя: объективность не вскрыта, а субъективность оказалась «в дураках». Один из таких самообманов – стремление предписать целеполагание природе, изначальную цель Вселенной. Фактически мы таким образом постулируем объективно существующий детерминистский ряд: сложность – жизнь – мысль, или прогресс. Следует отметить, что против подобной конструкции выступает немало крупных ученых, среди которых, помимо упомянутых, например, биологи Дж. Симпсон, Эрнст Мэйр, физиохимик П. Эткинс и др. Любопытно, что даже И.С. Шкловский, один из ярых поборников и организаторов программы поиска внеземных цивилизаций – CETI (Communication Extraterrestrial Intelligence), глубоко веровавший в многочисленность разума во Вселенной, в конце концов вынужден был признать: «…совершенно необязательно, чтобы однажды возникшая на какой-нибудь планете жизнь на некотором этапе своей эволюции стала разумной» [152].

Но она все-таки стала разумной! И это факт, ставший реальностью в том числе благодаря усложнению природы. Да, и это тоже факт. И он никем не оспаривается. Возражение вызывает идея, что усложнение неизбежно ведет к разумной жизни. А это уже не факт. Более того, эта гипотеза опровергается множеством фактов эволюционной реальности. Сама же сложность (или процесс усложнения) существует как объективная реальность, присущая бытию Вселенной. Некоторые ученые полагают даже, что есть законы сложности, создающие информацию или по крайней мере обособляющие ее от окружающей среды и вплетающие эту информацию в материальные структуры [153]. Причем эти законы также могут проявляться через информационные силы . К такому подходу склонялся и М. Эйген.