В деревне воздух чистый

Однажды Ганси и говорит Фрицу — простенько так и скромно:

— Увалень ты, дубина!

Потому что Фриц при посадке в автобус отпихнул его в сторону. Да т сильно, что у Ганси кровь из носу пошла.

С тех пор Ганси и близко к Фрицу не подходил. И разговаривать с ним не хотел. Самое большее —из безопасного отдаления поддразнивал его:

— Ябеда, доносчик!

Или еще:

— Вонючий, грязный баран!

Итак, они оба стали настоящими врагами...

Фриц ненавидел Ганси.

И Ганси ненавидел Фрица.

И однажды случилось, что Г анси по дороге домой в школьном автобусе досталось сидячее место, а Фрицу нет. Он, Фриц, который гораздо, гораздо сильнее —и должен стоять! Фрица это возмутило:

— Эта маленькая козявка еще и сидит —еще чего!

И тогда Фриц придумал совершенно подлую пакость. Он достал из своего портфеля патрон с чернилами, положил его под каблук и раздавил, наступив ногой. Потом он протиснулся поближе к Ганси и засунул раздавленный патрон ему за воротник...

Г анси почувствовал что-то у себя на загривке, сунулся туда рукой и потом посмотрел на нее, мокрую и перепачканную.

— Все синее, все в чернилах! Вот свинство! Что за вонючая собака это сделала?! — закричал он. Оглянулся, увидел Фрица и сразу понял, кто это сделал.—Я знаю, отчего ты так подло ухмыляешься! —заревел он на него.

Все дети с интересом повернулись к ним. Они смеялись, потому что Ганси был весь перепачкан синими чернилами — лицо, шея, руки...

Это пуще прежнего разъярило Ганси. Он вдруг так разгневался, что таким его еще никто до сих пор не видел. Посреди школьного автобуса Ганси взорвался.

— Пес вонючий!— вновь крикнул он, вскочил со своего сидячего места и встал против Фрица. — Подлая тварь, подлец!

Г анси орал как сумасшедший и, не умолкая, швырнул Фрица на пол автобуса. К этому Фриц никак не был готов. Это ошеломительное нападение Ганси оказалось для него совершенно неожиданным.

Оба мальчишки катались по полу автобуса. То Ганси наверху, то опять Фриц. Это была жестокая битва, никто не хотел сдаваться. Слишком уж много ярости скопилось в них за последнее время.

Автобус ехал себе, а дети вставали с мест, чтобы рассмотреть получше, что происходит. Они подняли гвалт: одни болели за Ганси, другие за Фрица. Одни кричали, если Ганси наносил тумак, другие визжали, если бил Фриц.

— Здорово, Ганси, так его!

— Молодец, Фриц, покажи ему!

Вдруг шофер резко затормозил. Многие дети полетели вперед, повалились. Некоторые удержались за поручни и вцепились в них еще крепче, испуганно обернувшись в сторону кабины.

Только Фриц и Ганси ничего не замечали. Они продолжали драться, пока шофер не потерял терпение.

— Ах вы чертовы драчуны!— заругался он, встал, схватил обоих мальчишек двумя железными ручищами за шиворот и потащил их вперед. Там он их выпустил, открыл дверь автобуса и закричал: —А ну кыш отсюда! Кто дерется в автобусе, тот может и пешком пройтись!

Потом он выбросил им вслед их портфели, закрыл двери и поехал дальше.

Что ни говори, а все-таки это смешно: Ганси и Фриц сидят на обочине дороги, прямо на земле. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

С этого дня они уже не враждуют между собой. С этого дня у них появилось что-то общее: шофер автобуса как-никак выкинул их обоих, такое не часто случается!

Однако это еще далеко не означает, что они подружились. Ганси не мог

так просто забыть Фрицу, что тот засунул ему за воротник патрон с чернилами. И Фриц не мог так просто забыть Ганси, что тот на него столь внезапно набросился и поверг наземь — посреди автобуса, на глазах у всех детей.

А во всем виноват этот постылый школьный автобус. Если бы Ганси не приходилось каждый день трястись в этом дурацком железном ящике, то он не натыкался бы то и дело на Фрица, и в жизни бы ему не пришлось никогда ни с кем драться...

Мамину сестру зовут Марианна. Маминых братьев зовут Мартин и Манфред. Похоже, маминым родителям, Пайнкоферу-дедушке и Пайнкофер-бабушке, приходили на ум только имена, которые начинаются на МА. Иначе как так могло оказаться, что тетя — МАрианна, дядя —МАртин и другой дядя — МАнфред?

К счастью, у папы Ганси тоже есть братья и сестры. И к счастью, родители папы, Грубер-бабушка и Грубер-дедушка, не называли своих детей именами, начинающимися на МА. «А то бы это было просто ужасно, если бы вся родня была на МА!» —думает Ганси.

Но, впрочем, ему это не так уж и важно. По его, так пусть бы дядя Герберт звался хоть Маттеос. Главное, что он симпатичный.