Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Мы, артисты, отличаемся от других людей. Мы не похожи на тех, кто у себя на службе проявляет известную сдержанность. Мы каждый раз переживаем все, что с нами происходит, с непонятной для постороннего наблюдателя фамильярностью, хотя порой не встречаемся друг с другом по нескольку лет. Мы будто созданы для мимолетных встреч, разлук и новых встреч. Вот почему мы и обнимаемся так пылко. но это отнюдь не всегда ведет к постели: только ad libitum! [33] По желанию (лат.).

Что до меня, то я вступила в мир песни, как вступают в монастырь. Правда, светский и позолоченный, но все же монастырь. И владела мной истовая вера. И отчаянная надежда провинциальной девочки на манящий успех. А повзрослев (разумеется, относительно), я осознала, что долгожданное чудо свершилось, и я должна делать все, чтобы оно не исчезло.

Дело не в том только, что я была бедна, а стала богатой.

Жизнь всей семьи Матье должна была измениться. Я всегда считала и до сих пор считаю, что сама судьба предначертала мой путь, и иного пути у меня быть не может. Разве скаковая лошадь, стремясь к далекому финишу, смотрит по сторонам?!

Чем дальше я продвигалась вперед, тем глубже постигала жизнь. Тем яснее мне становилось, сколь хрупка моя карьера: любой ложный шаг мог стать роковым. Мне помогли это понять — что совсем не просто, когда тебя провожают возгласами «браво», преподносят букеты цветов, хвалят и обнимают после концерта, — те, кто меня окружал и всегда живет в моем сердце: Старк, Кокатрикс, Шевалье, Тино Росси. Они ведь и сами прошли через такое испытание.

Между тем, журналистки — от начинающей до самой маститой (ко мне присылают главным образом женщин, полагая, что им скорее удастся «извлечь меня из раковины») — постоянно задают один и тот же вопрос: «А как насчет любви»?

Да, как поется в песне: «Жить невозможно без любви». Я, однако, обхожусь без любви.

Самой занятной в этом плане была моя встреча с Мени Грегуар, которая слывет знатоком по части сердечных дел. Женщины, которые слушают или читают ее высказывания, поверяют ей такие секреты, говоря о которых обычно краснеют. Вот как было дело со мной.

Она явилась ко мне летом 1969 года, когда я уже больше трех лет вела жизнь певицы. и по распространенному мнению уже должна была познать любовь. Итак, о любви. Мени начала разговор, как заправский специалист по психоанализу:

— Закройте глаза, я буду медленно произносить слова: Любовь. Свобода. Бегство. Успех. Нежность. Усталость. Одиночество. Ребенок. Отец. Достоинство. Семья. Мужество. Какие из этих слов вы запомнили?

— Отец. Любовь. Нежность. Мужество.

— А знакома ли вам любовь?

— Нет. Легкий флирт бывал, но настоящей любви не было. Ведь моя взрослая жизнь только начинается.

— А ведь вы поете о сильной страсти, которая сметает все преграды.

— Но это как в кинофильме. Актер играет убийцу, а в жизни он никого не убивал.

По-моему, яснее не скажешь. Однако она продолжает «допрос», добиваясь, почему я не назвала слово «одиночество».

— На сцене я себя чувствую в безопасности. Когда со мной публика, я не одинока.

— Представьте себе, что я прилетела с Марса. И спрашиваю: «Кто такая Мирей Матье?»

— Та, что поет… Как пекарь выпекает хлеб. Да, пекарь выпекает хлеб, но у него не спрашивают, спит ли он с кем-нибудь и с кем именно. Артиста же — тем самым выставляя его на всеобщее обозрение — спрашивают. А если он отказывается отвечать, подвергают допросу с пристрастием, без труда находят лжесвидетелей, как на неправом суде, предъявляют улики. фотографии! Фотоаппарат превращается в недреманное око! В ход идут даже снимки с незнакомыми людьми, потому что возле нас, артисток, вечно крутятся «очаровательные» незнакомцы. «Вы позволите (или попросту: „Ты позволишь?“), Мирей? На память!» А некто в это время щелкает фотоаппаратом. И потом я с изумлением обнаруживаю, что в Германии я слыву замужней дамой, а в Бразилии — матерью семейства.

Иногда всплывают уже не анонимные «претенденты».

Приехав в 1968 году в Лондон, я узнаю, что, оказывается, какой-то певец оставил свою профессию и стал учить меня английскому языку. А в Париже, когда я лежала в больнице после автомобильной аварии, со мной будто бы познакомился молодой американец и с тех пор мы с ним неразлучны.

Особенно «урожайным» на подобные выдумки стал 1969 год! Помимо принца Чарлза (о нем я уже упоминала) фигурировал некий господин: он каждый вечер присылал мне в гостиницу «Савой» охапку красных роз (розы мне действительно присылали!).