Максим Либанов - Почему наш мир таков, каков он есть. Природа. Человек. Общество (сборник)

Самый известный космический проект – это МКС [31]. Международная космическая станция на первый взгляд напоминает парусник, который несется по волнам, раскинув паруса солнечных батарей. На самом деле для космической техники большая беда, что единственным источником электричества на борту является солнечный свет и нужно иметь панели большой площади, чтобы его перехватывать. Панели солнечных батарей – это не парус, который двигает станцию вперед, а тормоз, который об атмосферу Земли постоянно притормаживает полет космического комплекса.

Дело в том, что МКС находится в атмосфере. Это только называется «безвоздушное пространство», а на самом деле это довольно плотные слои атмосферы. Станция может летать только в узком слое вокруг Земли, где ослаблена радиация. Космические лучи там теряют энергию и их сравнительно мало. Это высота около 400 км. На высоту 600 км от Земли космонавты подниматься уже не рискуют, там радиационные пояса и работать там нельзя. Если же опуститься ниже 300 км, то за два-три дня затормозишься и упадешь. Реальный коридор, эксплуатируемый в космонавтике, – от 300 до 500 км над поверхностью Земли. Только в этом поясе космонавты в безопасности, но станция все равно тормозится, орбиту станции постоянно надо поднимать. На корабле подвозят обеспечение, продукты, воду, но главное – буксиры на своем ракетном топливе поднимают станцию, потому что без их участия она все время опускается вниз.

Получается, что самое лучшее, чем может похвалиться пилотируемая космонавтика, – полеты на Луну. Первый полет с посадкой на Луну совершили в 1969 году, это была миссия «Аполлон-11». Летели на замечательной ракете. Ничего подобного в истории космонавтики не было: никакая другая ракета без происшествий не летала, только «Сатурн-5».

В космосе люди работают в исключительных условиях, и самое неприятное – радиация. У рентгена есть биологический эквивалент – бэр. У поверхности Земли человек в год получает сотые доли бэра естественной радиации, и это даже способствует нашей эволюции. Работник атомной электростанции может получить не более 5 бэр в год, больше – реальная опасность для здоровья. На низкой околоземной орбите человек в год получает в среднем 10 бэр. Это опасно для здоровья, поэтому больше года космонавтам работать не рекомендуется. Чемпионы работают по полтора года, но больше уж точно нельзя.

Радиационные пояса – страшное место, их надо пролетать как можно скорее. При полетах к Луне американцы пронеслись через них без особых последствий. Радиационные пояса являют собой магнитное поле Земли, перехватывающее солнечные корпускулярные потоки. Они заслоняют тех, кто летает близко к Земле. Но вне пояса любая мощная солнечная вспышка дает фатальную дозу радиации. Полет на Луну и обратно длится шесть дней: три туда, три обратно – и есть шанс, что пронесет. А вот полет к Марсу длится в среднем месяцев восемь. Практически невозможно, чтобы на Солнце восемь месяцев не было вспышек.

Раньше художники, основываясь на словах ученых, представляли себе марсианскую экспедицию примерно так: прилетели, построили на поверхности базу и работают. Когда на Марс стали садиться марсоходы и измерили радиационный фон, оказалось, что он даже выше, чем в открытом космосе. Современный прогноз будущей марсианской станции выглядит так: прилетели, окопались и сидим под землей, потому что слой толщиной два-три метра защищает от радиации. Стоит ли тогда вообще человека посылать на Марс, если работать там можно только в землянке?

Когда в 1980-х летали первые американские шаттлы, шум от запусков вспугивал птиц вокруг космодрома на мысе Канаверал. Прошло время, птицы привыкли. Мне кажется, мы тоже должны привыкнуть к космонавтике и не считать ее чем-то особенным. Вложили деньги – хотим получить результат.

Чтобы понять, во что вкладываться, нужно сравнить, какой результат мы получаем от пилотируемой космонавтики, а какой – от космических роботов.

Спутники нередко запускают уже не ракеты, а самолеты. Если спутник весит менее 150 кг, самолет поднимается на 12 км и выпускает крылатую ракету, которая разгоняется еще дальше и запускает спутник на орбиту. Такой способ обходится в копейки, а шаттл крайне дорогостоящая вещь. Сегодня он бесполезен и дорог, поэтому от него отказались.

У нас тоже был шаттл «Буран» [32]– отличная машина, но она стоила таких усилий, что практически на ней государство Советский Союз и кончилось. Чтобы его сделать, была мобилизована вся промышленность страны. Делалось это исключительно для военных, которые совершенно неправильно себе представляли возможности и опасности космонавтики. Они думали, что американцы строят военные шаттлы, а нам надо все делать зеркально. Инженеры говорили, что могут сделать лучше, но была проходная генеральская фраза: «Нам надо как у них». В итоге сделали как у них: оказалось, что у них он работал все же 20 лет, а у нас даже не понадобился.