Леонид Абраменко - Последняя обитель. КРЫМ. 1920-1921 гг

64Там же, № 69447 фп.

65Там же, № 71965 фп.

46Там же, № 72306 фп.

47Там же, № 69068 фп. 68Там же, № 916 фп.

69. Ткаченко Лев (иных донных в деле нет),

10 ноября 1920 г. 219 219 Там же, № 69447 фп.

70. Ткаченко Михаил Семенович, 1893 г. р., уроженец д. Грячивец Псковской губернии, житель г. Армянск, 5 февраля

1921 г.™

71. Трубников Николай Алексеевич,

1890 г. р., уроженец Орла, военный чиновник, 9 декабря 1920 г. 220 220 Там же, № 2672 фп.

72. Туркин Филарет Евстафиевич, 1877 г. р., уроженец Донской области (по ранению был в лазарете), 29 декабря

’ 1920 г. 221 221 Там же, № 72306 фп.

73. Тщебильский (Пшебильский) Григорий Францевич, 1896 г. р., уроженец Херсона, 22 января 1921 г. 222 222 71 Там же, № 69419 фп.

74. Ушаков Илья Ильич, 1891 г. р., уроженец Краснодара, офицер, 18 декабря 1920 г. 223 223 Там же, № 6088 фп.

75. Хмелевский Евгений Константинович,

1873 г. р., уроженец г. Саранск Беса-рабской губернии, житель с. Ак-Шейх Перекопской волости, инженер-механик, 5 января 1921 г. 224 224 Там же, № 71379 фп.

76. Холодняков Григорий Тихонович,

1894 г. р., уроженец Воронежской губернии, 22 января 1921 г. 225 225 Там же, № 68971 фп.

77. Хренов Виктор Васильевич, 1882 г. р., уроженец Московской губернии, офицер, 23 декабря 1920 г. 226 226 Там же, № 9809 фп.

78. Черепахин Самуил Еремеевич, 1898 г. р., уроженец хутора Чужики Донской области, 12 января 1921 г. 227 227 Там же, № 69287 фп.

79. Шаев Дмитрий Петрович, 1900 г. р., уроженец д. Студенец Тамбовской губернии, солдат армии Н. Махно, 22 декабря 1920 г. 228 228 Там же, № 73575 фп.

80. Шевцов Дмитрий Андреевич, 1882 г. р., уроженец станицы Привальной Кубанской области, казак, 28 декабря

1920 г в0

Судя по датам вынесения “тройками” постановлений о расстреле, названные люди, за некоторым исключением, не являются первыми жертвами террора, на которых чекисты приобретали опьгг и отрабатывали навыки в новых крымских условиях. Сведения о погибших автором этой книги подобраны по ориентировочному признаку места их ареста и гибели.

“Опыт и философия, не приводящие к снисходительности и милосердию, — писал А. Дюма-сын, — есть приобретения, не стоящие того, что за них заплачено” 41. Но большевики, накапливая опыт и усовершенствуя навыки, искали и применяли не милосердие к людям разоренной и измученной страны, не соглашения и компромиссы с политическими противниками, не способы примирения и прекращения войны, а новые, более совершенные методы и приемы подавления очагов недовольных и их уничтожения, искали наиболее целесообразные и быстрые способы расправы с политическими противниками. При этом поиск и применение чего-то нового, эффективного всегда поощрялся руководством. В докладе на Московской губпартконференции

80Там же, № 9809 фп.

81Энциклопедия мысли. — Симферополь, 1997. — С. 357.

Ленин поучал, что нельзя научиться решать свои задачи новыми приемами сегодня, если вчерашний опыт не открыл нам глаза...

Необходимый опыт по завлечению людей на регистрацию, выявлению буржуев, чиновников, беженцев и белогвардейцев, содержанию их под арестом был накоплен. С помощью местных “патриотов” весьма легко отыскивались подходящие места расстрелов и захоронения трупов. Механизм убийства людей был настолько четко налажен, что сбоев не допускал, хотя и работал с явной перегрузкой.

Но тот же опыт все же настойчиво подсказывал, что нужны новые решения, новые приемы. Следовали повальные аресты, ощущался небывалый ранее энтузиазм и активность оперативного состава ЧК, специальных подразделений войск и добровольных самодеятельных групп красноармейцев, которые в поисках винных погребов обнаруживали скрывающихся от расправы бывших солдат и офицеров. И вот создавалась такая ситуация, когда все тюремные помещения и наспех приспособленные подвалы для содержания узников были переполнены. Спешно подбирались новые группы узников, в отношении которых уже были рассмотрены “тройками” дела, но даже массовый их расстрел не спасал положение, поскольку вместо ликвидированных под арестом оказывалось вдвое-втрое больше людей. Следователи, лихорадочно работая днем и ночью, не успевали допрашивать “обвиняемых”, свидетелей, оформлять дела и в отношении каждого из них писать обвинительные акты (заключения).

“Тройки”, в свою очередь, также были вынуждены работать непрерывно — “вахтовым” порядком, торопливо просматривать следственные материалы и, не задумываясь, выносить свои постановления по каждому делу и в отношении каждого человека. Иногда обвинительный приговор касался целой группы арестованных.