Гончаров Яковлевич: Найти и покарать

Посрамленный Байден снял свою кандидатуру и на годы залег на капитолийском дне.

27 лет спустя другие однопартийцы посчитали уместным напомнить всем, как избранный в сенат 29-летний Джо Байден принес свою первую присягу не в зале Конгресса, как того требует протокол, а в больничной палате, где лежали два его малолетних сына Хантер и Бо, пострадавшие в автокатастрофе. Репортеров и конгрессменов набилось столько, что медперсоналу было не протолкнуться. Ничего, ради пиара можно и пренебречь врачебными назначениями. Равно как и тем прискорбным обстоятельством, что в той же катастрофе погибли его жена и дочь.

Никто тогда не упрекнул молодого сенатора в бессердечии, но что-то покоробило всех. Любой политик должен привлекать к себе внимание и производить на людей благоприятное впечатление, но не на фоне детских страданий, иначе это не политик и не вполне человек. Это Тормоз.

Оба его сына давно выросли и стали приличными наркоманами. Хантер уже два года сидит на киевской игле и ждет, когда ему отдадут во владение обещанный Донбасс. Бо просто сидит. Головка у него совсем бо-бо. Папа Байден, соревнуясь с отмороженным Маккейном, регулярно летает на Украину вправлять мозги Порошенко и Яценюку. Получается плохо. Когда на Крещатике сходятся три тормоза, дело стоит на месте.

Теперь это уже не имеет значения. Давно отложенный пендель имел место 3 сентября 2015 года. Джо Тормоз, получив заслуженное, тихо пробормотал «Я не Че Гевара». И похромал к выходу.

«Че Гевара - это я!» - донеслось от Порошенко. «Ты не Че Гевара, ты - Вайсман!» - гневно вскричал Олег. Тягнибок и повел своих бандеровцев на штурм Верховной рады.

При чем здесь Че Гевара, когда речь идет о пауках в банке? Джозеф Байден сразу смекнул, что мифологизирований герой всех латиноамериканских революций Эрнесто Гевара де ла Серна не его прообраз. Не понял другого. Зациклившись на идее покорения мятежного юго-востока Украины с последующим освоением сланцевых залежей на выжженной луганской земле, Байден' заблаговременно командировал в Киев старшего сына Хантера, как потенциального генерал-губернатора. Кто бы возражал?

Никто и не возражал. Забуксовала сама идея, так как «Збройни силы» Украины воевали с ополчением на цыпочках, причем исключительно на расстоянии пушечного выстрела, чтобы не догнали, когда возникнет острая необходимость уносить ноги. А ввиду затяжного падения цен на нефтяном рынке, спровоцированного американцами в пику России, сланцевый мираж и вовсе улетучился в голове Хантера, уступив место беспримесным, экологически чистым героиновым галлюцинациям. Заменить его на младшего Бо не представлялось возможным, потому что курс лечения в частной и дорогой психиатрической клинике наверняка продлится дольше очередной смены власти на Украине, чьи слава и воля, согласно первой строке государственного гимна, «ще нэ вмэрли». Не исключено, что к тому времени преставится сама Украина, лишившаяся и «незалэжной» славы, и воровской воли, и трезвого рассудка.

Размышляя публично о возможностях выхода из финансово-экономического кризиса, широко эрудированный Байден вспомнил времена Великой депрессии и сказал, что президент Франклин Рузвельт обратился к нации по телевидению, предложив разумный план действий, и если бы к нему прислушались тогда...

- Простите, сэр; как Рузвельт обратился? По телевидению?.. - перебили вице-президента невежливые журналисты.

- Ну да, - ответил недоумевающий Байден. - Как же еще можно донести идею до миллионов сограждан?..

- Но телевидения в ту пору еще не существовало, сэр!

- О, конечно! - спохватился Тормоз.

- Я имел в виду радио, просто оговорился. Так вот, президент Рузвельт сказал следующее...

- Мистер Байден, - снова перебили его, - вас не смущает, что Франклин Делано Рузвельт стал президентом в 1933 году и не мог обращаться к нации в таком качестве четырьмя годами ранее?..

Напрасны были каверзные вопросы. Байдена ничто не могло смутить. Во всех текущих и будущих кризисах он беспроигрышно обвинял агрессивность России, за что президент Путин жестоко поплатится, когда он, Джозеф Байден, окончательно сформирует внешнеполитический курс США. Сделать это ему не позволила госсекретарь Хиллари Клинтон, и он безмятежно дирижировал клакой во время выступления Барака Обамы. К делу его приставили, когда усилиями ЦРУ полыхнуло на Украине. Однако на игровой геополитической площадке Майдана от него требовалось совсем не то, что сформировалось в его голове.