Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования

Но от такого практикума бегут, как черт от ладана, — и преподаватели, и студенты. Пережевывают идеологические байки — тоталитаризм, демократия…

А ведь наша нынешняя смута — эпизод той неоконченной революции. Как же нам вылезти из этой ямы, не обеспечив людей рациональным и доступным знанием?

13.03.2014

Я давно живу с ощущением, что в стране идет гражданская война. Но сказать это кому — отшатнется. Понятие «гражданской войны» нам сузили литература и кино. Услышишь — и встает образ: тачанка с пулеметом, Чапаев, «поручик Голицын, налейте вина»… Говоришь: сейчас дело хуже — воюют разум с безумием, и разум отступает. Махнут рукой: «это ерунда, утрясется».

Летом часто езжу по Минскому шоссе. В середине 1990-х в каждой поездке видел одну-две аварии. Иногда еще трупы разбросаны. Метров за 100 посреди шоссе — кресло: целехонькое, выбито из автомобиля. Это молодой средний класс — мчатся в своей «тойоте» и вдруг на полной скорости разворачиваются из правого ряда. Обычно на тот свет с собой еще и парочку мирных жителей прихватят. Всех жалко — ведь они не со зла. Что-то с головой — безумие. Сейчас таких аварий меньше стало — этот отряд почти весь полег на шоссе сражений.

Но основные симптомы не так наглядны и драматичны. Зато они массовые и наблюдаются повсюду. Хотя и безумием это трудно назвать, тут нужна латынь. Вот, три дня я сидел в комиссии — принимали госэкзамен у политологов. Часто бывало так: задашь простой вопрос в рамках билета, но в приложении к нашей стране, где студент и живет. Он сразу всполошится, смотрит в глаза — вы, мол, серьезно? Я же отвечаю по учебнику, что вам еще от меня надо?

Отвечает девушка — умная, живая, симпатичная. Вопрос билета: «Социальная справедливость в социальной философии». Отвечает бойко, поминает Аристотеля. Я спрашиваю: какие представления об этом бытуют сейчас в нашем обществе? Глаза у нее стали испуганные, думает-думает и говорит:

«Да, я забыла сказать, что понятие “социальная справедливость” уже устарело». Как так? «Так, что теперь каждый человек хочет сам добывать для себя блага». И все люди так хотят? «Нет, не все», — глаза совсем испуганные. Член комиссии мне шепчет: это очень умная студентка, на красный диплом идет. Мол, прекрати приставать.

Что же это такое? Пять лет учить политологию и не знать, что главный ценностный конфликт, расколовший общество, в котором она живет, возник именно в отношении социальной справедливости. Какую картину мира вложили ей в голову и какой фильтр поставили перед глазами?

Я взялся за муторное дело — пишу рецензию 52на школьный учебник «Обществознание». Авторы его — наверняка умные и хорошие люди. Но читаю, и после каждого параграфа меня трясет. Не могу понять, как можно написать текст, ухитрившись миновать главное в накопленном по вопросу знании и отключить здравый смысл!. Ведь это не может быть злонамеренно! Что-то с головой…

Я давно чувствовал, что гражданская война у нас идет не только между разумом и безумием (иррациональностью) — что-то есть еще, не такое грозное, но покрывающее все, как туман. И вот прочитал статью К.А. Свасьяна (работал в Институте философии РАН, уехал в 1993 г.). Статья жестокая, с перегибами, но пару выдержек приведу — лучше не скажешь. Итак:

«Можно допустить, что в мире социального есть нечто более страшное, чем болезнь: незнание болезни. Вопрос даже не в том, насколько сегодняшняя культура больна, а в том, что ее болезнь оттого и близка к тому, чтобы стать неизлечимой, что ее вообще не считают болезнью…

Пробил час слабоумного. В России сегодня (радикальность сказанного верифицируется радикальностью свершаемого) в разгаре гражданская война, от исхода которой и зависит ее будущее. Разумеется, многим это покажется преувеличением и даже бредом. Но ведь найдутся же и такие, которые воспримут это как реальность. Тогда их единственным отвечающим ситуации решением было бы объявление — для себя — чрезвычайного положения…

Чрезвычайное положение — тотальная мобилизация всех не тронутых еще вирусом распада и разложения сил восприятия. Наверное, это — последнее, что еще осталось. Полагаться на закон и адекватные реакции власти в обществе, напичканном анальгетиками либерализма и страдающем шизотипическими расстройствами, все равно что при переходе улицы глядеть на светофор, а не на пьяных лихачей, устроивших гонки».

Что значит «чрезвычайное положение для себя» — мы теперь должны сами думать, какие мы ни есть слабоумные. Туман умных и безумных не разбирает.