Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования

Если администрация в целях учета и управления и проводит разделение между фундаментальными и прикладными исследованиями (но никак не науками ), то при этом всегда имеется в виду его условность и относительность. И в том, и в другом типе исследования ищется достоверное знание, которое, будучи полученным, становится ресурсом, используемым в разных целях. Многочисленные попытки найти формализуемые различия между двумя типами исследований к успеху не привели. Научно-технический прогресс «порождает» те или иные практические последствия всей совокупностью накопленных знаний.

В 1990-е гг. была утрачена сеть отраслевых прикладных институтов. Это тяжелейшая потеря. Чтобы возродить эту сеть в новых формах, надо пересмотреть саму концепцию взаимодействия фундаментального и прикладного знания.

***

В этой записке нет возможности излагать представления о параметрах, индикаторах, критериях и альтернативах сохранения и развития научной системы. Но почти очевидно, что каждое бессодержательное заявление по поводу науки, каждая имитация действия усиливают отчуждение научного сообщества от власти.

Счастливым образом прижился научный дух в России, но очень велик риск, что он у нас угаснет.

28.01.2015

Россию всегда сравнивают с Европой и с США, о чем бы ни зашел разговор — о дорогах, о человеке, о продолжительности жизни. 69Сравнения важны и помогают увидеть сущность обеих систем, но только если они корректны, а не носят характера подлога. В недавней колонке 70я привел пример, как во время перестройки вывернутое наизнанку сравнение СССР и Штатов служило аргументом для идеологов реформы, чтобы заявлять: «Мы производим и потребляем стали в 1,5-2 раза больше, чем США». С вытекающими отсюда последствиями в виде фактической деиндустриализации России в последующие годы. Очевидно, что происходило смешение понятий «фонда», т.е. всего накопленного запаса, и «потока», т.е. ежегодного прироста «запаса». Смешение, которого профессионалы допускать не должны.

Попробуем перейти к другому сравнению — к разнице масштаба национального богатства России и Запада, накопленного, скажем, за последнее тысячелетие. Не будем даже учитывать тот факт, что три века Запад вывозил богатства из 3/ 4земель планеты, которые удалось превратить в колонии.

Даже если взять только хорошо описанное в истории время с X по XIX вв., то станет очевидно, что практически все богатство России создавалось сельскохозяйственным трудом крестьянства. Запад с XVI в. эксплуатировал колонии, но и там сельское хозяйство играло огромную роль. Так давайте сравним условия земледелия и главный показатель этого хозяйства — урожайность зерновых.

В XIV в. в Англии и Франции поле вспахивали три-четыре раза, в XVII в. — четыре-пять раз, в XVIII в. рекомендовалось производить до семи вспашек. Это улучшало структуру почвы и избавляло ее от сорняков. Главными условиями для такого возделывания почвы был мягкий климат и стальной плуг, введенный в оборот в XIV в. Возможность пасти скот практически круглый год и высокая биологическая продуктивность лугов позволяли держать большое количество скота и обильно удобрять пашню (во многих местах Европы имелась даже официальная должность инспектора по качеству навоза).

А вот что пишет об условиях России академик Л. В. Милов: «Главным же и весьма неблагоприятным следствием нашего климата является короткий рабочий сезон земледельческого производства. Так называемый беспашенный период, когда в поле нельзя вести никакие работы, длится в средней полосе России семь месяцев. В таких европейских странах, как Англия и Франция, “беспашенный” период охватывал всего два месяца (декабрь и январь).

Столетиями русский крестьянин для выполнения земледельческих работ (с учетом запрета на труд по воскресеньям) располагал примерно 130 сутками в год. Из них около 30 суток уходило на сенокос. В итоге однотягловый хозяин с семьей из четырех человек имел для всех видов работ на пашне (исключая обмолот снопов) лишь около 100 суток. В расчете на десятину (около 1 га) обычного крестьянского надела это составляло 22-23 рабочих дня (а если он выполнял полевую барщину, то почти вдвое меньше).

Налицо колоссальное различие с Западом. Возможность интенсификации земледелия и сам размер обрабатываемой пашни на Западе были неизмеримо больше, чем в России.

Это и 4-6-кратная пахота, и многократное боронование, и длительные “перепарки”, что позволяло обеспечить чистоту всходов от сорняков, достигать почти идеальной рыхлости почвы и т. д.