Хантер Томпсон - Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Странные здесь края… Судя по всему, Нью-Гэмпшир и Вермонт — это своего рода ответ Востока на Колорадо и Нью-Мексико. Одинокие холмы, проселочные дороги и старые дома, где люди живут сами по себе. Замкнутость старожилов, заботящихся о неприкосновенности своей частной жизни и придерживающихся суровой политики правого крыла, странным образом сочетается с замкнутостью новоприбывших молодых маргиналов и бывших левых активистов — таких, как Энди Копкайнд и Рэй Манго, соучредитель Информационного агентства освобождения. Эти люди активно перебираются сюда с конца 1960-х. Автостопщики, которых вы видите на этих узких пересекающихся шоссе, похожи на людей, которых можно встретить на дорогах вокруг Боулдера и Аспена или Таоса.

Девушка, которая едет со мной сегодня вечером, ищет старого друга, переехавшего из Бостона и живущего сейчас, по ее словам, в курятнике, в своего рода неформальной коммуне возле Гринвилля. На улице пять или шесть градусов выше нуля, а у нее нет даже одеяла или спального мешка, но это не слишком ее тревожит. «Я думаю, это звучит безумно, — объясняет она. — Мы даже не спим вместе. Он просто друг. Но я счастлива, когда нахожусь с ним, потому что он заставляет меня чувствовать себя собой».

«Господи, — подумал я. — Мы породили целое поколение абсолютно безнадежных калек. Ей 22, у нее степень по журналистике, полученная в Бостонском университете, и вот — спустя полгода после выпуска — она обреченно и путано рассказывает о том, что мечтает провести несколько ночей в замерзшем курятнике с каким-то бедным ублюдком, который даже не знает о том, что она приедет».

«Необходимость любить себя» — это понятие в эпоху ЛСД впало в немилость, но тогда никто не догадывался, что этот эксперимент может обернуться такого рода похмельем: целой субкультурой испуганных неучей, не верящих ни во что.

Девушку не интересовало, что я направлялся в Манчестер, чтобы несколько дней наблюдать за кампанией Макговерна. В ее планы не входило голосовать на каких-либо выборах вообще — за президента или кого-либо еще.

Она пыталась быть вежливой, но через две-три минуты стало очевидно, что она не понимает, о чем я, черт возьми, говорю, и что ее это совершенно не заботит. Это скучно; просто очередные сомнительные махинации в мире, полном уродов, которые начинают крутиться вокруг тебя, стоит прекратить движение.

Таких, как ее экс-бойфренд. Сначала он все время был только обкурен, но теперь стал колоться герычем и вести себя как сумасшедший. Он мог позвонить и сказать, что уже едет к ней, а потом не появляться три дня, к тому же у него совершенно сорвало крышу, и он орал на нее без всякого повода.

«Это уже перебор», — сказала она. Она любила его, но этого парня, казалось, уносило прочь. Мы остановились в Мальборо купить пончиков, и я увидел, что она плачет, и почувствовал себя чудовищем, потому что до этого довольно жестко высказался на тему всех этих «джанки», «психов» и «обреченных фриков».

После того как вам дали возможность десять лет вести распутную жизнь, как какому-нибудь королю хулиганов, вы склонны то и дело забывать, что около половины людей, которых вы встречаете, живут от одного дня до другого в состоянии такого страха и неопределенности, что примерно половину своего времени искренне сомневаются в собственной вменяемости.

Эти люди не должны обременять себя тяжкими раздумьями о политике. Они не готовы к этому. Их лодки так раскачиваются, что все, чего они хотят, — это выровнять курс и избежать следующего кошмара.

Та девушка, которую я вез до курятника, была как раз из таких людей. Она пребывала в ужасе почти от всего, в том числе и от меня, и это выводило из равновесия.

Мы никак не могли найти коммуну. Указания были слишком расплывчатыми. «Поехать на тот тусклый желтый свет, затем направо у большого дерева… Добраться до развилки, а затем затормозить у того места, где дорога блестит…»

Через два часа этих поисков я почти осатанел. Мы безуспешно мотались туда-сюда по одним и тем же проселочным дорогам… Но в конце концов мы нашли его — очень мирного вида местечко на холме в лесу. Она зашла внутрь главного здания, затем вернулась и сказала мне, что все в порядке.

Я пожал плечами… Мне было немного грустно, потому что я чувствовал, что на самом деле все не в порядке. Мне очень хотелось взять ее с собой в Манчестер, но я понимал, что это только усложнит жизнь нам обоим… Зарегистрироваться в «Вэйфеарер» в 3:30, затем встать в семь на завтрак и на целый день засесть в автобус для прессы, чтобы наблюдать, как Макговерн пожимает людям руки у заводских ворот.