Хантер Томпсон - Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Я опоздал минут на десять и, когда подошло время спрашивать, задал тот же самый вопрос, что и Элларду Лоуэнстейну на такой же пресс-конференции в Чикаго: будет ли Молодежное собрание поддерживать Хьюберта Хамфри, если тот станет кандидатом от Демократической партии?

Лоуэнстейн тогда отказался отвечать, заявив: «Мы будем форсировать эту переправу, если подойдем к ней». Но в Вашингтоне Дрейпер ответил: «Да», — голос молодых может поддержать Хьюберта, если он «займет правильные позиции».

— А как насчет Джексона? — спросил я.

Последовала пауза… Но в конце концов Дрейпер заявил, что Национальное молодежное собрание может также поддержать и Джексона, «если он проявит себя».

— Проявит себя в чем? — решил уточнить я.

К этому времени я чувствовал себя так, словно сидел там совершенно голый и оттого внушал подозрения. Мой наряд и поведение в целом по вашингтонским стандартам никуда не годятся. В этом городе не принято носить «левисы», и если ты появляешься где-то в джинсах, тебя принимают за обслугу или курьера. Тем более на пресс-конференциях высокого уровня, где любое отклонение от стандартного журналистского дресс-кода считается грубым и, возможно, даже опасным нарушением.

В Вашингтоне все журналисты одеваются, как банковские служащие и как люди, у которых нет проблем. Специалисты по работе с прессой мистера Никсона, например, сразу дали мне понять, что журналистская аккредитация в Белый дом мне не светит. Когда я позвонил в первый раз, мне сказали, что они «никогда не слышали о Rolling Stone ».

— Катящийся что? — переспросила женщина.

— А вы спросите у кого-нибудь помоложе вас, — сказал я.

— Спасибо, — прошипела она. — Я так и поступлю.

Следующим препятствием на моем пути стал заместитель пресс-секретаря Белого дома, безликий голос по имени Джеральд Уоррен, заявивший, что Катящемуся-Куда-Бы-То-Ни-Было не нужна журналистская аккредитация в Белый дом, несмотря на тот факт, что до того ее без хлопот получили всевозможные странные издания, в том числе студенческие газетки типа Hatchet Университета Джорджа Вашингтона.

Единственные люди, которые, судя по всему, по-настоящему заинтересованы в выборах-72, — это фактические их участники — кандидаты, их оплачиваемый персонал, тысячи журналистов, телевизионщики и других связанные с медиа шустрилы, которые проведут большую часть этого года вместе, изо всех сил раскручивая кампанию… И, конечно, всевозможные спонсоры — «денежные мешки» на языке нынешних политиков, — которые собираются изрядно погреть руки по меньшей мере ближайшие четыре года, если сумеют пропихнуть своего человека за финишную черту на волосок впереди остальных.

Все, что связано с «денежными мешками», — по-прежнему один из самых волнующих моментов президентской кампании, но даже здесь напряженность постепенно идет на спад — в первую очередь потому, что большинство действительно серьезных спонсоров еще несколько лет назад поняли: банк можно сорвать, «помогая» сразу двум кандидатам, а не одному, даже если при этом пойдешь под откос с тем из них, кто окажется неудачником.

В 1972 году этой тактики, вероятно, будет придерживаться и миссис Релла Фактор — бывшая жена Джейка-парикмахера [15] Джейк-парикмахер — мафиози, связанный с Чикагским синдикатом. Настоящее имя — Джон Фактор, имя при рождении — Яков Факторович. Как и его брат Макс Фактор, основатель косметической компании Max Factor, в юности обучался парикмахерскому искусству, за что и получил свое прозвище. — Прим. ред. и главный спонсор кампании Хьюберта Хамфри в 1968-м. В прошлый раз она не получила прибыли от своих вложений. Но в этом году, используя новый метод, может купить дружбу двух, трех или даже четырех кандидатов в президенты по той же цене, предусмотрительно сделав инвестиции в Хьюберта, Никсона, и, возможно, — это как раз для такой буйной мегеры, как она, — подбросив кусок Джину Маккарти, который, похоже, на этот раз собирается отчебучить что-то по-настоящему странное.

Я питаю своего рода слабость к Маккарти. Ничего серьезного, но я помню, как стоял рядом с ним под снегом у проходной обувной фабрики в Манчестере, Нью-Гэмпшир, в феврале 1968 года. В пять часов свисток возвестил об окончании рабочего дня, и он был там, посреди толпы рабочих, ломанувшихся на автомобильную стоянку. Я никогда не забуду выражение боли на лице Маккарти, когда он стоял с протянутой рукой, повторяя снова и снова: «Пожмите руку сенатору Маккарти… Пожмите руку сенатору Маккарти… Пожмите руку сенатору Маккарти…» Его напряженную застывшую улыбку, когда он нервно шагал навстречу кому-то более-менее дружественно настроенному: «Пожмите руку сенатору Маккарти…» Однако большинство рабочих не обращали на него внимания и не замечали его протянутой руки. Глядя в одну точку перед собой, они спешили к своим машинам.