Сергей Кара-Мурза - Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи

Вспомним: все большие и успешно преодоленные кризисы – всегда они были периодом интенсивного социального конструирования и создания новых форм общественной организации. Так, программа выхода из Великой депрессии США вошла в историю как «кейнсианская революция», новый этап в социальной организации западного капитализма. «Реформы Эрхарда» в послевоенной Германии многое почерпнули из ордолиберализма, социального учения, соединившего либерализм с немецким государственным порядком. Что уж говорить о НЭПе как восстановлении страны после кризиса семи лет войны. Это общее правило: успешный выход из кризиса всегда сопряжен с глубоким обновлением социальной системы и, соответственно, технологического уклада. Но мы не видим никаких признаков такого поворота в России.

Другой недостаток Отчетов – умолчание о достижении гласно поставленных целей или о причинах невозможности их достичь. Так, 20 ноября 2008 года В. В. Путин сказал: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий – практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов». Прошло полтора года – как обстоят дела с выполнением этой конкретной задачи? Российские корпорации снова набрали кредитов за рубежом. Значит, задача не решена. Почему?

Кризис 2008–2009 гг. – эпизод в большом и сложном процессе, который происходит в России и условно назван «переходным периодом». Рассказ о кризисе никак не исчерпывал задачи, которая стоит перед Отчетом Правительства. Сообщения об антикризисных мерах двух лет следовало встроить в контекст общего долговременного кризиса, который переживает Россия.

До сих пор, с 1992 года, власть не изложила ясно ни своих представлений о благой жизни, ни основных контуров того «образа будущего», к которому эта власть ведет Россию. Кризис, прервавший рутину нескончаемого «переходного периода», был поводом к тому, чтобы Правительство объяснило, каковы его главные функции вообще и в «переходный период» в частности. За какие стороны бытия России отвечает Правительство? Этого в Отчетах не было.

Не было в них и проведено разделение негативных процессов на два класса:

– процессы, порожденные целеполаганием 90-х годов, которых нынешнее государство пока не в состоянии остановить (как, например, деиндустриализации);

– процессы, порожденные целеполаганием периода 2000–2010 гг. (например, кредитный и потребительский бум).

Это разные системы, одинаково важные и во многом предопределяющие среднесрочное будущее.

Очевидная функция Правительства – предвидение угроз на кратко– и среднесрочный период (долгосрочные угрозы – предмет Посланий Президента). Эта функция не отражена в Отчетах. Изучив их, нельзя понять, как Правительство представляет себе «карту угроз» для России.

В целом, Правительство говорит о бытии России в категориях увеличения благ и выгод. На деле приоритетным для государства является обеспечение безопасности и предотвращение угроз (шире – минимизация ущерба). Тем более такая постановка задачи требуется в периоды кризисов и нестабильности.

Элита экономистов, которая разрабатывала доктрину реформ, сдвинулась от рационального к мифологическому сознанию. Это стало угрозой для всего народного хозяйства. Продуктом мифотворчества стал сам рынок , который предполагалось построить из обломков советского хозяйства.

Виднейший американский экономист Дж. Гэлбрейт, который на ранней стадии ознакомился с планами реформ, которые были приняты к исполнению в России в 1992 г., сказал откровенно: «Говорящие – а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь – о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить» [15].

Психическое отклонение клинического характера – вот как воспринимался замысел реформы в России крупными западными специалистами, не имеющими причин лгать! Но невозможно представить себе, чтобы масса образованных людей в 1989–1991 г. одобрила глубокую, катастрофическую реорганизацию всего народного хозяйства страны совсем без всяких аргументов. Однако аномалия в разработке и восприятии программы реформ, несомненно, имела место – аргументы реформаторов противоречили логике и здравому смыслу.