Сергей Переслегин: Транспортная теорема

Экономический механизм «транспортной теоремы» носит значительно более сложный характер. Рассмотрим сложный полицентрический государственный организм (обобщенную империю). Для любого ее региона выгоды от существования единого государства определяются наличием общего товарного рынка, охраной коммуникаций, внешней безопасностью. Издержки включают в себя государственные налоги и поборы (в том числе, налог кровью), а также отсутствие суверенитета, что подразумевает наличие дополнительных личных рисков у местных элит.

Пусть теперь регион начинает развиваться быстрее, нежели транспортная сеть, соединяющая его с имперским центром. Со временем обмен произведенными продуктами с другими областями государства становится все более и более затруднительным: имперские коммуникации, рассчитанные на гораздо меньший объем перевозок, захлебываются. Как следствие в регионе нарастает уровень автаркии. Производители переориентируются на внутрирегиональную торговлю или даже уходят на внешние рынки.

На следующем этапе «издержки империи» начинают превышать ее экономическую выгоду, которая, естественно, снижается по мере роста автаркии. Производители теряют интерес к общеимперскому рынку и охране пораженных хроническим склерозом транспортных магистралей. Одновременно, падает уровень безопасности региона. Во-первых, развитая провинция становится привлекательной для соседей, в то время как имперские коммуникации все хуже и хуже справляются со своевременной транспортировкой войск. Во-вторых, обогащение местных элит вызывает опасение и зависть у столичной знати. [4] Надо иметь в виду, что согласно законам большинства империй все, что делается местной властью для обеспечения функционирования внутрирегионального рынка, является сепаратистской деятельностью, а всякие попытки самостоятельно выйти на внешние рынки рассматриваются как государственная измена. Таким образом, высшие региональные элиты оказываются вне имперского закона и становятся заложниками государственной системы «сдержек и противовесов», которая по мере роста автаркии регионов начинает функционировать в патологическом режиме.

Истэблишмент региона, озабоченный отсутствием гарантий собственной безопасности и вынужденный все более сосредотачиваться на местных проблемах, постепенно утрачивает общеимперское мышление. Коль скоро это происходит, империя становится метастабильной: отныне любое достаточно сильное потрясение провоцирует ее распад на региональные государственные образования, причем бывшая провинциальная имперская знать становится национальнойполитической элитой новых государств.

Рано или поздно метастабильная империя распадается — причем, не по линиям наибольшего транспортного сопротивления, но по некоторым произвольным кривым, которые соотносят с национальными, языковыми, клановыми, родовыми границами. Противоречие между «правильными» и «реальными» линиями раскола иррационально. Оно и решается иррационально: распад империи всегда провоцирует «релаксационные войны» всех масштабов — от межгосударственных, до межмафиозных. [5] Примером таких «релаксационных войн» являются вооруженные конфликты, сопровождающие окончание Первой Мировой войны, результатом которой стал распад Российской, Австро-Венгерской, Турецкой и Германской Империй.

Итак, динамическая форма «транспортной теоремы» утверждает, что сохранение единства полицентрического государственного организма возможно тогда и только тогда, когда развитие общеимперской инфраструктуры опережает экономическое развитие регионов. [6] Обе скорости, разумеется, должны быть приведены к единому эквиваленту, например, финансовому.

Интересным примером применения «транспортной теоремы» был анализ устойчивости Советского Союза, проведенный в 1986 году автором этих строк. Экстраполируя официальные данные по росту ВВП и финансовому эквиваленту грузоперевозок, я получил, что после 1990 г. «инфраструктурный показатель» начнет падать. [7] Формальный анализ графиков указал даже конкретную дату «гибели Империи» — август 1991 года, но такое совпадение, конечно, носит чисто случайный характер (погрешность графических построений превышала год). Из этого пришлось сделать вывод о неминуемом распаде страны в последнем десятилетии XX века. Заметим в этой связи, что если бы «перестройка» не сопровождалась экономической катастрофой, то есть, деградацией производства в регионах, последствия могли бы оказаться даже более серьезными — в этом случае прогнозировалось отделение Дальнего Востока с последующим расколом России по линии Урал — Волга. Сейчас — в связи с устойчивым ростом производства — эта геополитическая угроза целостности России вновь становится актуальной.