(ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР - О системе образования

Единственный, кому в нашей стране проблему интеграции реально общественно полезной трудовой деятельности в учебный процесс удалось решить на системном уровне (уровне — «пилотного проекта», доказавшего свою эффективность), — был уже упоминавшийся А.С. Макаренко.

Именно вследствие этого система А.С. Макаренко не только давала полноценное образование, не только позволяла детям освоить их творческий потенциал, но и формировала характеры, помогая детям (в том числе и малолетним преступникам) преодолеть ошибки и пороки их прошлого воспитания и самовоспитания.

«Те самые «три кита» системы Макаренко — воспитание трудом, игра и воспитание коллективом — были у нас причудливо искажены. Вот, скажем, труд, или, как это ещё иронически называют, «трудотерапия».

Думается, многие могут повторить вслед за героем Василия Аксёнова из повести «Звёздный билет»: «Учили нас в школе труду. Это такой урок, на котором хочется всё ломать». Святая правда. Если «труд» — это такая штука, где все уныло клеят коробочки или шьют брезентовые рукавицы, то никакого «воспитания» из этого не выйдет. Кстати, сам Макаренко был с этим согласен: «Эти мастерские, сапожная, швейная и столярная, считались альфой и омегой педагогического трудового процесса. Они вызывали у меня отвращение. Я совсем не понимал, для чего они устроены. Поэтому я закрыл их через неделю».

Труд, и уже без кавычек, состоял в том, что Макаренко своим малолетним преступникам доверял. И потому они с нуля построили два высокотехнологичных завода — по производству электромеханических инструментов (австрийская лицензия) и знаменитых фотоаппаратов ФЭД (немецкая лицензия). Колонисты освоили сложнейшие технологии, успешно работали и давали хай-тек-продукцию своего времени. Это было смело до безумия. Попробуйте себе представить современную колонию для несовершеннолетних, которая наладила бы выпуск, скажем, компьютерных игр или антивирусных систем. Не бывает? А вот тогда очень даже было!

То же самое с коллективизмом. Если немцы, изучавшие и внедрявшие систему Макаренко, делали ставку на труд, то японцам очень понравилось сочетание ответственности и творчества, а также круговой коллективной поруки. В 1950-е годы работы Макаренко стали там издавать массовыми тиражами. Для руководителей предприятий. И теперь практически все японские фирмы строятся по лекалам трудовой колонии нашего педагога.

И вдвойне обидно, что эти самые принципы Макаренко теперь возвращаются к нам. В виде «корпоративных мероприятий», «тим-билдинга» и «умения работать в команде». В виде «воспитания сотрудника путём повышения его мотивации» [194].

Но система А.С. Макаренко это — дебюрократизация школы и привлечение в неё добросовестных педагогов-творцов, поскольку всякое творчество уникально и потому не поддаётся форматированию и формализации в стиле «делай так — получи результат», «правильно заполни графы в отчётности — ты хороший педагог»; либо это — общественная инициатива, ставящая перед школой задачу формирования характера в реально общественно полезной трудовой деятельности в качестве первоприоритетной, которой задача дать полноценное образование, соответствующее эпохе и перспективам, — только сопутствует. И только такая расстановка приоритетов позволяет всегда поддерживать образование на уровне требований эпохи и перспектив.

Внутренний Предиктор СССР

15 февраля 2016 г.

В 1889 г. П.Ф. Лесгафт написал статью «Антропология и педагогика», в которой утверждал, что педагогика должна быть частью новой антропологии — науки о человеке. В русском языке синоним антропологии — человековедение.

В 1893 г. слушатель домашних курсов И.М. Сибиряков подарил П.Ф. Лесгафту 350 тысяч рублей [196]. На эти деньги была организована Санкт-Петербургская биологическая лаборатория, в которой могли работать учёные, не имевшие средств для своих исследований. Это был прообраз научно-исследовательского института.

В 1896 г. при лаборатории были открыты курсы воспитательниц и преподавательниц физической культуры. Из них выросли знаменитые курсы П.Ф. Лесгафта, директором которых он оставался до дня своей смерти 28 ноября 1909 года.

Один из сотрудников лаборатории, В.Л. Комаров, сказал на похоронах: «Лесгафт слишком опережал своё время. Время его в России ещё не пришло».