Леонид Пронский - Интервью с Макиавелли

Н.М.:Любого государя подстерегают две опасности – одна изнутри, со стороны подданных, другая извне – со стороны сильных соседей. С внешней опасностью можно справиться при помощи хорошего войска и хороших союзников; причем тот, кто имеет хорошее войско, найдет и хороших союзников. Что же касается подданных, то они состоят из знати и народа, ибо нет страны, где не обособились бы два эти начала. Знать желает подчинять и угнетать народ, народ же не желает находиться в угнетении; поэтому взаимная их вражда и ненависть друг к другу естественны и неустранимы. Из этой-то вражды и ненависти и возникает власть государя, под защитой которого каждая из сторон надеется блюсти свои интересы.

Поэтому государь, желающий обуздать народ, всегда может рассчитывать на знать, а желающий укротить знать всегда может рассчитывать на поддержку народа. Когда ваш первый царь, Иван IV почувствовал сопротивление и даже угрозу себе со стороны знати, он неожиданно выехал со всем двором из Москвы в Александровскую слободу, откуда прислал в столицу две грамоты: одну – боярам, другую – народу. В первой он сообщал, что «от великия жалости сердца, не хотя их изменных дел терпети, оставил свое государство и поехал где вселитися, иде же его, государя бог наставит». Народу же он отписал, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет».

Исчезновение государя ужаснуло и тех, и других. «Х кому прибегнем и хто нас помилует и хто нас избавит от нахождения иноплеменных?», – возопил народ и бросился к хоромам знати, требуя, чтобы те покаялись перед Иваном и упросили его вернуться на царство. «А хто будеть государьских лиходеев и изменников, и они за тех не стоят и сами тех потребят», – пригрозили москвичи. Боярам пришлось повиниться перед государем и согласиться на его «опричнину», от которой последовал вскоре великий террор, загубивший тысячи знатных душ. Так этому государю удалось укротить свою строптивую знать с помощью народа.

Но и государь должен опасаться своих подданных.

Кто же из них опаснее?

На первый взгляд – народ, ибо, если он разойдется, с ним ничего нельзя поделать, так как он многочислен. Со знатью же расправиться можно, ибо она малочисленна. Кроме того, государь не волен выбирать народ, но волен выбирать знать, ибо его право – карать и миловать, приближать или подвергать опале. И все-таки знать опаснее народа, так как нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворить притязания знати, но можно – требования народа, потому что у народа более честная цель: знать желает угнетать народ, а народ не желает находиться в угнетении. Народ многочислен, но ему труднее сговориться, поэтому он, на худой конец, лишь отвернется от государя, тогда как от враждебной знати можно ожидать и большего, ибо она дальновидней, хитрее, загодя ищет путей к спасению и заискивает перед тем, кто сильнее.

Поэтому самое опасное для государя – тайный заговор знати.

Но, как показывает опыт, заговоры возникали часто, а удавались редко. Объясняется же это тем, что заговорщик не может действовать в одиночку и не может сговориться ни с кем, кроме тех, кого полагает недовольными властью. Но открывшись недовольному, ты тотчас даешь ему возможность стать одним из довольных, так как, выдав тебя, он может обеспечить себе всяческие блага. А когда с одной стороны выгода явная, а с другой – сомнительная, и к тому же множество опасностей, то не выдаст тебя лишь тот, кто является преданнейшим твоим другом или злейшим врагом государя. Поэтому заговор может состояться лишь в условиях широкой ненависти или презрения к государю со стороны граждан.

Ваши императоры Петр III и сын его Павел жестокостью своей и сумасбродством возбудили к себе сильнейшую ненависть знати, почему и были свергнуты с первой же попытки. Тогда как декабристов, например, выдали Александру I Шервуд и другие уже к лету 1825 года, ибо государь этот, отразивший самого Буонапарте и вступивший в Париж, был почитаем своими подданными. Елизавета, дочь Петра Великого, обе Екатерины и другие русские государи, умевшие заслужить дружбу знати, не знали заговоров, хотя и правили долгие годы. Не знал их и Александр II, который, хотя и лишил дворянство власти над крестьянами, но защитил при этом их интересы так, что помещики ничего не проиграли от этого, и даже выиграли. Отпустив крестьян на волю, он повелел отрезать у них пятую часть их лучших земель в пользу бывших хозяев и при этом обложил крестьян выкупными платежами, нараставшими по долгам с процентами, так, что освобожденным стало не лучше, а даже хуже.