Перед отходом ко сну (или «отбоем», по-армейски) была вечерняя поверка, когда перед строем взводов в составе всего полка старший сержант – замкомвзвода выкрикивал по списку фамилию солдата и тот должен был громко кричать «я». По окончании поверки личного состава взвода замкомвзвода докладывал командиру взвода, сколько человек во взводе по списку, сколько в наличии, сколько в наряде, сколько в карауле, сколько в лазарете, и т. п. Командиры взводов докладывали эту информацию командирам рот (в каждой роте три взвода, т.е. 90 – 100 человек). Командиры рот (капитаны или майоры) докладывали эту информацию командиру батальона (в каждом батальоне по три роты, т.е. 300 человек). Командиры батальонов (капитаны или майоры) докладывали информацию командиру полка или его заместителю или дежурному по полку (подполковнику или полковнику). В полку, как правило, три батальона, а со всякими вспомогательными подразделениями примерно 1000 человек. В зависимости от рода войск и вида воинского подразделения эти цифры могли отличаться.
Перед отбоем была вечерняя прогулка, которая устраивалась независимо от погоды, и заключалась в маршировании колоннами повзводно по плацу или по территории военного городка, с пением хором военно-патриотических песен.
Затем в помещении сержанты устраивали тренировку на выполнение команд «отбой» и «подъем» на соблюдение установленных нормативов. Команду «отбой», т.е. раздеться, аккуратно уложить форму одежды, обмотать портянки вокруг голенищ сапог, и лечь в постель (а кровати двухъярусные), нужно было выполнить за 45 секунд. Команду «подъем», т.е. одеться, заправиться, и встать в строй, нужно было выполнить за 60 секунд. Сержанты проверяли все ли пуговицы застегнуты (форма новая, петельки узкие, пуговицы металлические – подушечки пальцев болели и горели огнем), правильно ли сидит ремень (не ослаблен ли, не на боку ли бляха), правильно ли намотаны на ноги портянки, чистый ли подворотничок, правильно ли он пришит. Команды повторялись по нескольку раз. Вот тут-то и раздавались наряды вне очереди. За попытки неповиновения или поведение не по уставу, могли объявить не один, а два или три наряда вне очереди. За более серьезные проступки можно было угодить на гауптвахту на несколько суток.
Гауптвахта – это такая как бы местная тюрьма, но находилась она не в полку, а в дивизии. Там заключенные спали в камерах на откидных нарах, с утра до ночи работали на разных грязных работах. К слову сказать, Борису пришлось провести в таком заведении около недели – отказался выполнять, как ему казалось, унижающую человеческое достоинство, работу. Была глубокая осень, все время шли дожди, а заключенные под дулами автоматов конвоиров, в кирзовых сапогах в лужах и канавах с лопатами в руках что-то там чистили, хотя всем было понятно, что такая работа никому не была нужна. Затем их приводили в сырое помещение, и они падали без сил на голые, нашпигованные клопами нары, не раздеваясь и не имея возможности просушить сапоги и одежду. Одного посещение такого заведения хватало, чтобы навсегда понять, как нужно себя вести в армии.
После выполнения нескольких команд «подъем» – «отбой» молодые бойцы спали «без задних ног», и никакие сладкие сны им не снились. Сладкие сны начинают сниться позже, когда солдат уже привыкает к службе, но особенно перед «дембелем», т.е. демобилизацией со службы.
В подразделении, где новобранцы проходили курс молодого бойца, Борис оказался вместе с Вовкой Куперштейном (Купером). Потом они все время служили в одной дивизии, сначала в сержантской школе, затем – в спротроте, а после окончания школы сержантов – в разных полках, но иногда встречались.
В один из морозных дней Борис серьезно простудился, и сослуживцы отвели его в санчасть, сам идти Борис не мог из-за сильной слабости, была высокая температура, кружилась голова. В санчасти его уложили в кровать, дали каких-то лекарств, и он проспал до вечера.
А вечером Бориса разбудили соседи по палате, которыми оказались два дембеля-мордоворота, которые служить не хотели, симулировали какие-то болезни, и ждали демобилизации. Они в довольно грубой форме сказали Борису, что он не на курорте, и, по неписаным правилам, как новичок, должен драить полы в коридоре санчасти. Драить полы означало натирать полы специальной вонючей мастикой, а затем до блеска растирать ее специальной шваброй. Только это была не швабра, а длинная палка, приделанная к сооружению типа ящика, в котором для утяжеления находились кирпичи, и обернутый сверху какой-то тряпкой вроде старого одеяла. Вот этим орудием и нужно было драить полы.
Читать дальше