Сергей Белкин - Игра как жизнь. Часть 1

– Ну-с, молодой человек… Одевайтесь. Что я могу ска… – Да нет: я просто должен! Как врач я должен вам сообщить… Да что вы, Павел Константинович? Вы, кажется, побледнели? Полноте, полноте. Это я так неудачно пошутить собрался. Ничего у вас дурного я не обнаруживаю. А пошутить хотел, сказав, что в 47 лет организм может иногда и покашлять. Но коль уж вы такой чувствительный, скажу просто: по-моему, вы вполне благополучны, здоровы.

Павел Константинович Христофоров, стройный элегантный брюнет с эспаньолкой, близко посаженными и несколько тревожными глазами, зайдя ширму для переодевания, ответил.

– Простите, Диомид Фотиевич, но легко приобрести чувствительность, когда кругом чахотка, а тут какой-то необычный кашель по утрам. Да и, как я вам говорил, доктор Гампер мне еще в десятом году советовал обратить внимание на легкие. Даже рекомендовал съездить на лечение.

– Это и я вам горячо советую. Поезжайте, Павел Константинович, непременно поезжайте. Я бы и письмо рекомендательное написал. У меня в Баденвейлере…

– Простите, что перебью вас, но какой уж там Баденвейлер?! О чем вы говорите – это при моем-то достатке и расходах? Не там ли, кстати сказать, «лечили», – Павел Константинович сделал на этом слове выразительное ироническое ударение и, склонив набок голову, приподнял брови, – Антона Павловича Чехова?

– Ну, дорогой мой, медицина не всесильна… Всесилен лишь Господь Бог, – и доктор обернулся к висевшей в углу над лампадой иконе Спаса Нерукотворного, слева от которой покоилась икона Божьей Матери «Крымской-Мариупольской», а справа – Святого Пантелеймона. Сделав паузу, доктор перекрестился с поклоном и пробормотал: «Кристе элейсон…»

– Да, конечно… Все в руках Господних. Спаси Господи, – сказал Павел Константинович по-русски, и тоже перекрестился.

– А я вам все-таки совет дам, – поглаживая бородку, сказал доктор Калогномос. – В последнее время в европейских медицинских кругах стали все чаще поговаривать, что курение табака может иметь неприятные последствия для организма. Вот, например, доктор Цур… Нет, кажется, Цум… Короче, точно не помню, у него такая длинная фамилия, похожая на Цумбайшпиль, но как-то иначе. Так вот он пишет, что курение табака может приводить даже к эмфиземе легких.

– Ну, – усмехнулся Павел Константинович, – это все, я думаю, от немецкой подозрительности и скупости. Я вот все глубже полагаю, что от наших болот и застойных канав могут производиться вредные миазмы. Вы так не считаете? К тому же непостоянство зимы…

– Очень с вами согласен! У нас даже с моря идет какой-то несвежий воздух, то ли рыбой воняет, то ли этими самыми миазмами… А уж про нашу Домаху 1 1 Домаха – Мариупольский городской пруд, образовавшийся на месте старого русла реки Кальмиус. В летние месяцы пересыхающий, сильно заболоченный с гниющими водорослями. В 1930-е годы был засыпан. я лучше промолчу. Вам бы все-таки в путешествие было неплохо отправиться, Павел Константинович. Что может быть лучше морского путешествия? И легкие, и нервы поправите. Я вот смотрю на наших беднейших рыбаков – ведь живут в ужасных условиях, всюду затхлость, но у них чахотка очень даже редко встречается.

– Ну, в рыбаки мне идти, пожалуй что, и поздновато…

– Хе! Уже шутите – это хорошо. Правильно: надо как-то повеселее к жизни относиться. Мы с вами, уважаемый, живем в век неслыханного и невиданного прежде прогресса. Начался 1913 год! Воображение отказывается представить те возможности, которые нам станут доступны в ближайшие годы и десятилетия. Наука – вот что нас сделает счастливыми, покойными и достаточными. Наука, милый Павел Константинович! Вот вы только подумайте… Доктор Кох открыл нам путь к тайнам чахотки. Чтобы вас и себя успокоить, мы проведем анализ по методу доктора Клемана Пирке… И всякие сомнения отпадут! Мы тут тоже, знаете ли, не отстаем от переднего края науки. Европейские книги читаем-с…

Визит завершился обычным порядком с приличествующими случаю благодарностями. Павел Константинович вышел на улицу, подняв воротник: Мариуполь город южный, но в феврале бывает очень резкая погода: ветры, влажность… Да и температура пока морозная, хотя и солнечно. Река Кальмиус стояла подо льдом, море не радовало глаз своей лазурью, а сливалось в общей смеси серого ледяного панциря и мутной пелене нижней кромки неяркого неба. И так будет еще не менее месяца, а то и полтора.

Брать извозчика не было смысла, так как до дома, в котором проживал Павел Константинович с семьей, было недалеко.