Юлия Юшкова-Борисова - Понять Молдову. Записки странствующих социологов

Отступление

Мы сидели в уютном кишиневском кафе с молодым молдавским политиком и хорошо, взаимопонимающе беседовали. Но стоило мне тронуть тему опасности для Молдовы постоянного соискания благ вовне, мой собеседник посуровел и, перейдя на шершавый язык плаката, рек: «Вы что, хотите, чтобы вот тут, по кишиневской мостовой застучали сапоги натовских солдат?!» Как человек, близкий к пацифистским взглядам, я вообще не хочу, чтобы сапоги каких угодно солдат стучали по каким угодно мостовым. Но суровый месседж, понятно, был нацелен не в меня лично. Предполагалось, что моя, геополитически озабоченная, страна не должна жалеть средств на то, чтобы страшная (для нее, конечно, в первую очередь) угроза стука вражеских сапог по мостовым Кишинева не осуществилась.

…Получается, что с каждым вновь полученным грантом, с каждым новым политически мотивированным кредитом Республика Молдова отдаляется от возможности стать когда-нибудь состоявшимся, крепко стоящим на собственных ногах, уважаемым в мире государством.

Два советских поколения вместо трех

Есть одно, во многих отношениях важное, хотя почему-то редко принимаемое во внимание различие между народами, пребывавшими в составе СССР. Оно касается срока этого пребывания. Известно, что Советский Союз за время существования несколько раз увеличивал территорию, вбирая при этом в состав своего населения новые народы. Обстоятельства приращений были разные, как и их последствия. Но сейчас это не наша тема.

В 1940 году при неоднозначных обстоятельствах в составе СССР оказалась Бессарабия – регион между реками Прут и Днестр, не раз за свою историю менявший государственную принадлежность, а на тот момент входивший в состав Королевства Румыния. В 1941 году территория была вновь занята тогдашней союзницей гитлеровской Германии Румынией, а в 1944-м отвоевана и возвращена в свой состав Советским Союзом уже надолго, до 1991 года. (Несколько подробнее об истории территории Бессарабии обратимся в главе «Румынский вопрос». )

С 1944 по 1991 год прошло 47 лет. За это время случилось многое. Не к месту будет сейчас оценивать советский период в жизни Бессарабии-Молдовы во всей полноте произошедших изменений и последствий. Для нас важно, что в Молдавской ССР (как, скажем, и в республиках Прибалтики, на Западной Украине и в Западной Белоруссии) значительная часть населения имела личный опыт жизни в другой реальности: экономической, политической, идеологической, правовой, информационной, культурной, лингвистической и т. д. То есть они родились и какую-то часть жизни прожили не просто в другом государстве, а при ином общественном строе.

После превращения одной из румынских провинций в советскую союзную республику у этих людей рождались дети. Этих детей воспитывали родители с опытом социализации в иных общественных условиях. И когда они повзрослели и сами родили детей, их дети воспитывались при участии дедушек и бабушек, которые имели опыт социализации в иных общественных условиях.

Как именно это обстоятельство влияло на личность и поведение людей? Помогало им это в жизни или мешало? Как и насколько сильно оно влияло на общественные нравы, на весь уклад жизни страны Молдова в советский период? Тема огромная и тяжело поддающаяся исследованию: слишком многое здесь уходит корнями в подсознание, во внерациональные эпифеномены. Тут нужны солидарные усилия историков, социологов, психологов, этнографов, политологов, да мало ли кто еще может понадобиться в столь запутанном деле.

Но очевидно, что восприятие текущей жизни людьми с личным опытом другой жизни не может не происходить в сравнении с этим опытом. Уже по этой причине вопрос о количестве поколений, социализировавшихся в советских условиях, не арифметический. Это вопрос, в частности, о содержании исторической памяти. Специалисты в этой области, уверен, подтвердят то, что видится верным и на уровне здравого смысла: есть принципиальная разница между тем, как исторические события отражены в сознании третьего и четвертого поколения после этих событий. Именно на этом переходе окончательно утрачиваются возможности прямой передачи личного опыта: от человека (очевидца) к другому человеку, скажем от деда к внуку. Историческая память становится «заимствованной» (термин Мориса Хальбвакса 5 5 См. Хальбвакс Морис «Социальные рамки памяти», М., 2007. Новое издательство. ). Не хуже, но другой: она по-другому формируется и по-другому участвует в управлении сознанием и поведением людей.