Юлия Юшкова-Борисова - Понять Молдову. Записки странствующих социологов

Часто респонденты, как типичные неофиты, говорили о своей любви к Кишиневу с преувеличенным, акцентированным восторгом, заменяя аргументы и конкретику эмоциями и пафосом. Так что в настоящий момент не приходится говорить о какой-то более-менее устойчивой, определенной идентичности городского сообщества Кишинева. И можно подметить, анализируя стенограммы, что ее несформированность осознается как проблема и повод для комплексов наиболее образованными и «продвинутыми» респондентами фокус-групп.

Наиболее ярким примером ментальной неурбанистичности кишиневцев является примат эмоционально-чувственного отношения к жизни над рациональным . К южному гедонизму частично итальянского, а частично балканского типа в Кишиневе подмешивается крепкая ценностно-почвенническая закваска. В результате на первое место выходит принцип, который крайне важен для понимания данного городского сообщества и возможного планирования каких-либо проектов для него. Коротко ее можно выразить так: «ценности главнее целесообразности, отношения важнее эффективности». Именно сквозь призму этой жизненной парадигмы в молдавской столице оцениваются люди и их поступки, структурируются личностные мотивации, выбираются поведенческие модели и тактики, делается выбор в сложных ситуациях, наконец, формируются политические и электоральные предпочтения.

Всё это не означает, что кишиневский социум иррационален, но доминирующий в нем тип рациональности и прагматики в меньшей степени рассудочно-логичный, целеполагающий и прогрессистский, и в большей – морализаторский, традиционно-консервативный, остаточно-патриархальный, нежели это предполагается классическими образцами эпохи модерна.

Именно из-за доминирования этого мировоззрения и этой психологии такую большую роль в кишиневской жизни играют семейно-родственные (включая крайне важный для молдаван институт кумовства) и земляческие связи . Их влияние на местные экономические, политические, социальные, гуманитарные процессы в молдавской столице далеко превосходит границы, обычные для современных крупных городов. Объяснение здесь простое: для носителей подобного («кишиневского») типа сознания главным признаком социальной стратификации является разделение на «своих» и «чужих», разделение, восходящее к архаике и ослабляющее обычно свое значение по мере развития урбанизации. Здесь же мы наблюдаем определенный ренессанс квазиархаичных родственно-клановых связей, их инструментализацию в новых условиях .

По сути, речь идет о своего рода неотрайбализме , который позволяет людям проще всего социализироваться и адаптироваться в условиях радикальной смены общественного строя и воплощения ее оборотных сторон: ускоренной социальной сегрегации; размывания общественно одобряемых/осуждаемых норм и стандартов поведения; переоценки привлекательности типовых жизненных сценариев и статусов; корпоративизации экономики; политической эмансипации и плюрализации; легализации криминального влияния на различные стороны жизни».

«Вообще-то дискуссии на фокусных группах показали неоднозначное отношение респондентов к засилью родственно-кланового подхода в жизни городского сообщества . С одной стороны, участники справедливо указывали на неразрывную связь клановости и коррупции; на изъяны „кумовской“ кадровой политики во всех сферах; на экономический вред непотизма; его моральную ущербность и т. п. С другой стороны, большинство из них, особенно молдоязычные респонденты, явно не видят альтернативы родственно-клановым принципам устройства жизни, считают его явлением негативным, но естественным и неизбежным. Родственные и кумовские (а не следует забывать, что кумовство возникает в результате религиозной, сакральной процедуры) связи человека они оценивают как важную и необходимую часть его социального капитала, а сопутствующие его реализации не вполне законные и/или не вполне нравственные поступки – трудно избегаемыми побочными издержками. Получать необходимую защиту, поддержку и солидарность, в первую очередь от родных и близких, – норма жизни для рядового кишиневца, особенно для молдаванина».

Гиперзависимость от внешней среды. Избыточное влияние внешних факторов существования страны

В открытых источниках можно встретить много любопытных карт и таблиц, на которых указано, откуда и сколько поступает в Молдову внешнего вспомоществования. То есть не инвестиций, не коммерческого кредитования, а именно разных форм безвозмездной помощи: грантов, пожертвований, неэкономически мотивированных кредитов и т. п.