Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

2. В разных точках на планете периодически возникают военно-полицейские режимы, охотно заимствующие методы и формы политической борьбы из арсенала фашизма (физическое истребление политических противников при Пиночете, геноцид в Кампучии и т.д.). Эти режимы тоже подпитывают интерес к феномену, называемому «фашизм».

3. Сложная международная обстановка, время от времени усиливающееся международное напряжение и опасность конфронтации ядерных государств также напоминают об уроках второй мировой войны, развязанной фашистскими государствами. Мы снова вынуждены возвращаться к осмыслению фашизма.

4. И, наконец, любые попытки интерпретировать культурные ценности, выявлять сложную траекторию развития культуры и цивилизации снова и снова возвращают нас к теме фашизма как потенциальной угрозе их уничтожения, если его предпосылки не будут изжиты окончательно и навсегда.

Вероятно, есть и другие причины. Но какой бы ни была природа незатухающего интереса к этой теме, ясно, что пришла пора создать единую теорию фашизма, которая логически объединила бы исследования разных его аспектов.

Надо признать, что такой стройной теории пока нет, хотя, как мы уже сказали, написаны горы книг и статей, в той или иной степени освещающих почти все стороны фашизма. Создалась в некотором смысле парадоксальная ситуация, ибо все или почти все необходимые предпосылки и условия для возникновения такой теории давно налицо, а сама она не выкристаллизовалась. В настоящее время имеются: а) методология марксизма — исторический материализм, это — самая солидная и плодотворная теоретическая база для изучения истории и общества; б) огромный фактологический и документальный материал; в) глубокие исследования разных аспектов фашизма: экономики, политических структур, идеологии, пропаганды, организации террора и т.п.

Всем современным исследователям ясно: в единой теории фашизма наряду с экономическими и политическими аспектами должны найти свое достойное место психологические, социально-психологические и культурологические стороны этого явления. Но для того, чтобы добиться естественного и органического объединения указанных элементов, избежать эклектики, нужна серьезная теоретическая база. Ее может предложить только исторический материализм. Какие предубеждения ни всколыхнуло бы на первых порах это утверждение, истина в том, что никакое другое направление в современной социологической мысли не способно справиться с большой и сложной задачей построения единой теории фашизма, ибо только исторический материализм позволяет: 1. Органично связать экономическую основу фашизма — финансовый капитал — с его политической надстройкой и прежде всего с его специфической государственной системой. 2. Показать и обратное влияние уже созданной политической надстройки — прежде всего, фашистского государства и его основных институтов — на экономику. Второе очень важно с точки зрения целостного понимания предмета. К сожалению, в историографии, в частности и в марксистской, этот момент освещен очень слабо. Экономическая база, хоть и играет определяющую роль по отношению к надстройке, также может испытывать на себе сильное, а иногда и решающее воздействие последней. С этой точки зрения очень интересны усилия фашистского государства регламентировать экономику, попытки третьего рейха контролировать и планировать развитие промышленности и сельского хозяйства, регулировать отношения собственности в деревне и т.д.; или стремление итальянского фашизма с помощью системы корпораций контролировать и регулировать противоречия между работодателями и наемными рабочими в индустрии.

Именно в этом плане фашизм представляет собой не только средство предотвращения пролетарской революции, но и претензию стать некой ее альтернативой.

С конца второй мировой войны прошло уже 36 лет. За это время в жизнь вступило два новых поколения. У них нет непосредственных впечатлений о фашизме, их представления составляются по многочисленным книгам и фильмам. Для многих представителей этих поколений фашизм — что-то скорее экзотическое, нежели трагическое. Для них ужас страдания, горечь бесчисленных жертв не так мучительны, как все, связанное с фашизмом, для его современников. Время сделало свое дело.

Это естественно. В один прекрасный день все становится историей. Но новые поколения не обязаны жить историей, представлениями предшественников о страданиях и жертвах. У новых поколений свои задачи, свои цели. Иначе они не отличались бы от предыдущих.