Дмитрий Шеметов - По ту сторону партии - эволюция концепции «партии» в марксизме

Чтобы построить массовую организацию, Маркс должен был быть втянут в «битву лидеров», хотел он этого или нет. Любая попытка убедить таких людей, как В. Либкнехт или А. Бебель, которые составляли настоящую фракцию как внутри, так и за пределами ADAV, поддержать Интернационал, остро ставила проблему лидерства в том политическом образовании, которое в конечном итоге стало пролетарской партией в Германии. Когда читаешь следующее письмо, которое Маркс послал Энгельсу незадолго до того, как он послал процитированное письмо фон Швейцеру, сразу же замечаешь противоречие между двумя концепциями Маркса относительно образования партии. В своем письме Энгельсу он делает акцент на движении самого рабочего класса, помимо маневров аппарата и его лидеров, будь то лассальянский или даже «марксистский»: «… я не верю, что Швейцер имел представление о надвигающемся ударе. Если бы это было так, он вряд ли бы так торжествующе кудахтал о „тесной организации“. Я считаю, что именно „МЕЖДУНАРОДНОЕ ТОВАРИЩЕСТВО РАБОЧИХ“ подтолкнула прусское правительство к этому решающему удару. Что касается „теплого братского“ письма Швейцера ко мне, то это объясняется просто его опасением, что после решения в Нюрнберге я могу теперь публично выступить за Вильгельма или против него. Такая полемика, безусловно, была бы неловкой после гамбургского дела (le bonhomme написал мне, любезно прося приехать в Гамбург лично, чтобы „возложить мне на чело заслуженные лавры!“). Самым важным для немецкого рабочего класса является то, чтобы он прекратил агитацию с разрешения высших правительственных властей. Такой бюрократически подготовленный бег должен пройти полный курс „самопомощи“. С другой стороны, у них [немцев- Ред.], несомненно, есть то преимущество, что они начинают движение в период, когда условия намного более развиты, чем для англичан, и что как немцы они имеют головы, способные делать обобщения». ( Маркс Энгельсу, 26 сентября 1868 г. )

«Беспристрастность», которую Маркс намеревался практиковать в интересах единства, имела лишь эфемерное существование: через три недели после роспуска ADAV фон Швейцер воссоздал ADAV под тем же именем в Берлине, заявив в новом уставе, что организация стремится действовать строго в рамках прусского законодательства. Вступая в открытое сотрудничество с Бисмарком, чью политику объединения Германии под прусским сапогом он поддерживал, Швейцер вскоре посвятил себя охоте на ведьм, борьбе против «марксистских» элементов. Последние, после попытки сохранить единство организации путем изоляции фон Швейцера, в конце концов были вынуждены уйти из организации. В публичном заявлении от 18 февраля 1869 г. В. Либкнехт провозгласил: «Я готов выступить против господина фон Швитцера на публичном собрании и представить доказательства того, что он – за деньги или намеренно – систематически пытался обмануть организацию рабочей партии с конца 1864 года и что он подыгрывает бисмарковскому цезаризму. Более того, я докажу, что мои друзья и я не пренебрегали никакими средствами для содействия единству партии и что господин фон Швейцер до сих пор сводил на нет все наши попытки добиться этого». Несколько месяцев спустя «марксисты» покинули организацию и основали Sozialdemokratische Arbeiterpartei [Социал-демократическую рабочую партию] в Эйзенахе (7—9 августа 1869 г.).

б) «Эйзенахская партия» (1869—1875).

В своем дополнении 1874 года к предисловию к «Крестьянской войне в Германии» 1870 года Энгельс изобразил эволюцию ситуации в Германии с 1869—1870 годов. Он подчеркнул важность промышленного развития и буржуазных реформ, но еще раз обратил внимание на отказ буржуазии осуществлять политическую власть самостоятельно, для того, чтобы ускорить воплощение и завершить демократическую программу. Таким образом, перед лицом правительства прусских юнкеров социал-демократическая политическая тактика по-прежнему заключалась в том, чтобы побудить пролетариат взять на себя ответственность за осуществление демократической программы вместо буржуазии. С этой целью Энгельс начал культивировать идеологические мифы («научный социализм», истолкованный как продолжение классической немецкой философии), которые он впоследствии укрепил, а позже эту работу взял на себя Каутский в эпоху, когда он стал «центром ортодоксии» социал-демократии: «Немецкие рабочие имеют два важных преимущества по сравнению с остальной Европой. Во-первых, они принадлежат к наиболее теоретическим народам Европы; во-вторых, они сохранили то чувство теории, которое так называемые „образованные“ люди Германии полностью утратили. Без немецкой философии, особенно философии Гегеля, немецкий научный социализм (единственный дошедший до нас научный социализм) никогда бы не возник. Без понимания теории научный социализм никогда не стал бы кровью и тканью рабочих. Какое это огромное преимущество, можно увидеть, с одной стороны, по безразличию английского рабочего движения ко всей теории, что является одной из причин того, почему оно движется так медленно, несмотря на великолепную организацию отдельных профсоюзов; с другой стороны, из авантюризма и замешательства, созданного прудонизмом в его первоначальной форме среди французов и бельгийцев и в его карикатурной форме, представленной среди испанцев и итальянцев Бакуниным» ( Дополнение Энгельса 1874 г. к Предисловию 1870 г.… ).