Георгий Кулаков - Протест в Хабаровске

При этом структуры власти формировались таким образом (ярчайшим проявлением процесса стало складывание пресловутой «вертикали власти»), чтобы обеспечить обогащение небольшой численно группы немногих за счёт буквально расхищения природных богатств и ограбления подавляющей численно группы населения – при создании видимости заботы о гражданах. Подавляющее число субъектов РФ оказалось дотационными, при этом зависимость территорий (особенно – на периферии) от «федерального центра», не только в экономическом, но и в социальном и политическом планах, оказалась настолько велика, что превратилась в противоречие, сопоставимое, пожалуй, разве что с конфликтом колоний с метрополией. Комплекс документов (так называемый «Федеративный договор», подписанных главным образом в 1992 году (на первый момент к числу объединившихся не присоединились Чечня, Ингушетия и Татарстан), на тот исторический момент сдержал «девятый вал» суверенизации не только бывших автономных республик бывшего же СССР, но и других административно-территориальных объединений. С включением Федеративного договора в действовавшую тогда Конституцию РФСФР в Основном законе были закреплены основные принципы федерализма в стране, однако уже тогда просматривалось более чем очевидное неравноправие субъектов Федерации; смягчение такого положения с принятием Конституции РФ в 1993 году в некоторой степени улучшило правовой статус регионов, но окончательно решить вопрос так и не смогло. Анализ юридических норм показывает, что с «парадом суверенитетов» было (по крайней мере, формально) покончено, и о какой-либо возможности самостоятельных действий как государственного образования для региона как административно-территориального образования в составе России было можно забыть окончательно и бесповоротно.

Важным при этом следует признать замечание о том, что регион (субъект РФ) в российском законодательстве всех уровней рассматривается как территориальная единица, а не как совокупность проживающих на данной территории жителей. Соответственно, все заверения государственных деятелей современной России о каком-то значении воли граждан для решения важных для территории вопросов являются не более чем стремлением пустить пыль в глаза радетелям демократии.

Народовластие – даже на конституционном уровне и то в значительной мере формально—юридически допускается лишь на уровне и в форме местного самоуправления, призванного решать исключительно «вопросы местного значения». К таковым явно не относятся (по крайней мере, по логике законодательства) вопросы, в решении которых заинтересована значительная часть населяющих регион людей. Что же касается властей субъектов РФ, то они своим правовым статусом призваны проводить в жизнь решения, которые – применительно к региону или группе регионов – принимает всё тот же «федеральный центр».

Есть ещё один важный момент, о котором задумались и заговорили относительно недавно, это «горизонталь» власти. Если пресловутая путинская «вертикаль» не только означает некую субординацию, схему подчинения властных структур «нижнего уровня» тем, которые находятся «наверху», но и является своеобразным насосом, перекачивающим ресурсы регионов в «федеральный центр», то у «горизонтали» задачи принципиально иные. А именно – обеспечение возможностей кооперации регионов в решении экономических и иных задач, перераспределения сил и средств, а в конечном итоге – возможности некой перегруппировки. Насколько она может оказаться масштабной, эта перегруппировка, – вопрос открытый и, по большому счёту, политически важный (а потому – и опасный для «федерального центра»). Возможность, даже умозрительная, какого-либо иного построения взаимоотношений территорий и населяющих их людей, чем в предложенном всё тем же «федеральным центром» варианте, действительно может иметь далеко идущие последствия. В том числе – и такие, при которых сегодняшний «федеральный центр» может оказаться не у дел, не нужен. А то, что может сложиться в результате преобразований, буквально выбьет почву из-под ног тех сил, которые сегодня реально управляют Россией. Наверное, по этой причине даже публичное допущение мысли о каком-то ином варианте отношений (в том числе – и межрегиональных) начало получать правовую, а точнее – уголовно-правовую, оценку. Вплоть до длительных сроков лишения свободы новоявленных вольнодумцев.

Нельзя обойти молчанием и то, что нормативно-правовое регулирование предусмотренного Конституцией РФ права на проведение референдумов (как, впрочем, ставшие притчей во языцех, «чудеса» на выборах, характеризующиеся как уже давно и «надёжно» несвободными, как и та мистификация, которая была предпринята по закреплению в Основном законе действующих сегодня поправок) фактически привело к тому, что от «высшего непосредственного выражения власти народа» остались лишь, как говорится, рожки да ножки. Что же касается иных «непосредственных выражений», то они так и не были сформулированы и оформлены российскими законодателями. Соответственно, они остались лишь громкой, но пустой декларацией, не наполненной никаким – ни юридическим, ни фактическим – содержанием.