Георгий Кулаков - Протест в Хабаровске

О чём речь? Во-первых, суверенитет как таковой в данном случае означает верховенство воли народа как определяющего развитие страны и общества (народонаселения) фактора. Во-вторых, с пониманием термина «источник власти» возникает, как можно понять, не вполне ясная картина. Возможно понять эту мысль таким образом, что власть формируется из числа народа (населения, если угодно). Но можно и так, что именно народ и определяет, что именно и как именно нужно делать, в каком направлении развиваться, с кем дружить, как расставить приоритеты и т. п. и

Если с первой частью относительно возможно согласиться (не чужеземцы же и не инопланетяне составляют российскую власть), то вторая часть оказывается почему-то, да и то – в лучшем случае, лишь умозрительным умопостроением. Реально определяющими являются не все жители России и даже не все, имеющие статус граждан, а лишь некая, достаточно небольшая по численности, группа людей. Те, кого именуют порой условно «сильными мира сего» или как-то сходно. А основная часть населения и даже граждан РФ оказывается чаще всего в роли статистов в том представлении, которым является политическая (да и не только политическая!) жизнь страны. Фактически мы являемся (как – с учётом практики ведения выборного процесса – уже второй вопрос) лишь фоном для проведения тех или иных действий пресловутой «партией власти», при этом в подавляющем количестве случаев с интересами, да и волей избирателей эта самая партия не только не считается, но и не желает всерьёз эти интересы и волю принимать в расчёт в своей деятельности.

Возможно ли как-то изменить существующую практику? Вероятно, лишь отчасти и в весьма ограниченных (и хронологически, и географически) пределах. Пример тому показывает практика опять-таки Хабаровского края: стоило жителям этого дальневосточного региона избрать «альтернативного» по отношению к «партии власти» губернатора, а потом столкнуться с отстранением его – волей Президента РФ, – многое стало понятным. Даже до конституционных нововведений в основном законе России было прописано, что власть в регионах (субъектах Федерации) является государственной. С одной стороны, вроде бы и неплохо: статус этого управленческого звена воспринимается как достаточно высокий. Реально же: губернатор выступает не столько как руководитель региона, его высшее должностное лицо, сколько как наместник некоего верховного правителя страны, как «царский наместник» или нечто в этом духе, а не избранник населения, призванный исполнять волю пожелавших видеть его своим руководителем.

Ещё один важный принципиальный момент: заявляя, что они – «здесь власть», протестующие ни разу (по крайней мере, примеры обратного едва ли сегодня широко и хорошо известны) не предприняли никаких попыток на деле заявить о себе как о власти. Не было создано ни каких-либо структур, призванных исполнять организаторские, в том числе – распорядительно-контрольные, функции, не проявились и намерения формировать и каким-то образом распределять ресурсы. Пресловутый «народный» или какой-то там «совет» при губернаторе «27-го региона» едва ли может претендовать на такую роль, что показал выход из его состава ряда включённых в него членов. Т.е. того, что является неотъемлемыми элементами жизнедеятельности именно властных структур любого уровня. Всякая власть начинается там и тогда, где и когда производится управление людьми, хозяйством, какими-либо процессами – организация, текущее руководство и контроль. Т.е. осуществление регуляторных функций.

Возможно, такая сегодняшняя ограниченность действий – лишь проявление политической незрелости масс или (это тоже имеет место) результата зачистки политического «поля» нынешним режимом.

Логичность последнего из приведённых аргументов вполне увязывается с ходом исторического процесса. Представители старшего поколения ещё помнят о том, что становление современной российской государственности (по крайней мере, на начальном этапе) проходило под лозунгами демократизации. В противовес тому, что советский период соотносился с «засилием» коммунистической идеологии, деятельностью КПСС. Другое дело, что подлинного народовластия не только не случилось, но оно – при сложившейся в ту переломную эпоху ситуации – едва ли и могло осуществиться. Одним из первых «звоночков», возвестивших о криминальной природе новой российской власти, стала приватизация, которая позволила не только легализовать «воровской общак», но и влить похищенные у народа средства в экономику, превратив её в источник обогащения для «избранных и приближённых». Образно говоря, народ поманили вкусным запахом участия в жизни общества и страны, но запах этот быстро рассеялся, а сам «пирог власти» достался очень и очень немногим.