Александр Шультайс - Завтра

Такая разница между поколениями не может не привести к напряженной конфронтации: пожилые хозяева жизни не могут ничего изменить, да и не хотят, эти древние локомотивы медленно, но верно прут по проторенной колее, смешны в этой связи попытки молодых людей сдвинуть этих титанов и заставить их работать на себя. Молодым опостылела эта колея, они рвутся на свободу, на большую дорогу, однако они не спешат оторваться от старого локомотива, продолжая тянуться за ним, они бесполезно тормозят это древнее механическое чудовище, которое всяко сильнее их. И тут назревает вопрос, а зачем плестись за кем-то, почему бы не пойти своим путем, не оставить ли эти несчастные ископаемые в покое?

Все дело в нашем народе, в его истории, пора бы прекратить обманывать себя и друг друга, мы всегда были такими, вязкими, тяжелыми на подъем, примерзшими к старовековым устоям, и самое главное – мы привыкли поручать свое благосостояние и условия жизни другим. В нас нет, и не было стержня самостоятельности, взять хотя бы историю возникновения нашей государственности, она началась с «призвания государя», да простят меня славянофилы. Мы все время хотим возложить бремя ответственности на кого-то другого, а сами в это время оставаться в тени и существовать в собственном маленьком мирке.

С начала нашей истории и до последних времен мы фактически бездействуем, прозябаем в уповании на кого-то другого: князя, царя, императора, вождя, президента, все хорошее и все плохое мы склонны валить на голову этих властолюбцев. Если в царский период это было отчасти оправданно, то сейчас откровенно смешно, когда современное государство ассоциируется у большинства с одним человеком, его записывают в свои личные враги или же пугают им как высшей формой справедливости. Нам видимо удобно, так мыслить, мы привыкли. Мне чрезвычайно понравилось высказывание касательно нашего гражданского общества, прочитанное мною вчера: «для его характера, его традиций и менталитета, характерны патернализм и авторитаризм… наше общество не обладает социально-политической активностью, не контролирует государственный аппарат… оно полностью передало ответственность за свой образ жизни авторитарной власти и бюрократии… в такой системе общественные интересы в значительной мере подменяются интересами групповыми и личными».

Мне кажется, сложно дать более исчерпывающее описание нашей гражданской позиции. Однако ж глашатаи демократии, ее ярые приверженцы продолжают порицать верхушку власти, горланить о необходимости создания правового государства, при этом почему-то возлагая такую обязанность на государственный аппарат, как будто они сами не являются частью этого государства, как будто народ и государство существуют раздельно. Безусловно, в стародавние времена бывало и такое, когда прозвучало то знаменитое «L’état c’est moi», но давайте будем чуточку объективнее, сейчас от этого мало что осталось, мы живем все-таки не во времена какой-то диктатуры или тирании, хотя такую окраску пытаются придать некоторые оголтелые любители масонских заговоров. Государственная власть сейчас это не закрытая каста, куда может попасть только определенное сословие, это те же люди, часть народа, которая жила меж нас до своего возвышения, многие из них бывшие работники заводов и колхозов. Но мы придумали себе «Большого Брата» и уже машем рукой на всякую попытку политизироваться, проявить какую-то гражданскую активность, мы остаемся в стороне и только жалуемся на несправедливость уклада жизни.

Между тем, мы забываем о том, что гражданское общество это предпосылка правового государства, но никак не наоборот. Когда гражданское общество представляет собой тотальную «обломовщину» и отдает бразды правления определенной группе людей, исход не предвещает ничего хорошего. Сложно винить только кучеров нашего общества, нет, я ни в коей мере не защищаю их, но перекладывать всю ответственность только на них, это лукавить самим себе. Вручая вожжи кучеру, откидываясь назад и расслабляясь, мы никогда не встанем на правильный путь, левиафан немедленно затянет и искусит самого неприступного слугу народа.

Именно «мы», я причисляю себя к этой обломовщине, потому что и я пока таков, ничего не могу выразить вне своего сознания, мое бессилие не пускает меня в действительность, мучаясь и изнывая, я опять ничего не могу предпринять для претворения идей в жизнь. Но во мне начала зарождаться надежда, это уже хорошо, быть может, завтра я начну свой путь, а сейчас… сейчас я не готов. Да, пожалуй, завтра.