Сергей Киселёв - Факты против лжи о сталинских репрессиях

Лучше всего масштаб «коммунистического насилия» понимается при сравнении с эталоном западной демократии, который сегодня навязывают всему миру.

Население США составляло на конец 2002 года 285 млн.человек, количество заключённых согласно данных Интернет – сайта США «Радио свобода» 2 166 260 чел., или 760 чел. на 100 тыс. населения.

Если прибавить к ним условно освобожденных, то окажется, что в США 10 процентов взрослых мужчин находится сейчас под контролем правоохранительной системы. Вот где реально существуют десятки миллионов репрессированных.

Давайте сравним эти данные с количеством заключенных в СССР после «массовых» арестов в «разгар террора» 1937—1939 годах.

На 1 января 1940 население СССР составляло 190 миллионов. Заключенных в лагерях и колониях насчитывалось 1 850 258 или 973 чел. на 100 тыс. населения. Но это общее количество, а из них осужденных за контрреволюционные преступления было 444999 человек. Первое место по удельному весу занимали осужденные на сроки от 5 до 10 лет (38,4%), второе – от 3 до 5 лет (35,5%), третье – до трех лет (25,2%), свыше 10 лет – 0,9%.

Здесь и далее в основу статистики «репрессий» взяты данные Земскова (Институт истории СССР АН СССР. Земсков В. Н., ГУЛАГ (историко-социологический аспект) Социологические исследования. 1991, N.6), полученные им из архивных материалов.

В период «холодной войны» в западной историографии, сложилась целая система шаблонов, штампов и стереотипов, выходить за рамки которых считалось неприличным.

Если, к примеру, общее число жертв репрессий в СССР было принято определять величинами от 40 млн. и выше, количество репрессированных в 1937—1938 годах – от 7 млн. и выше и т.д., то называть меньшие цифры было фактически равносильно совершению неприличного поступка, как, например, отрицать «холокост» в современной Европе.

С 1992 г. к документам спецхрана Государственного архива РФ, в котором хранится статистическая отчетность ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД за период 30-50-х годов, стали допускаться иностранные ученые. Именно поэтому, никто из антикоммунистов расчеты Земскова под сомнение сегодня не ставит, так как доказать недостоверность достоверных источников – заведомо безнадежная затея. Статистическая отчетность поступала от множества независимых друг от друга подразделений, и одни и те же данные многократно дублировались.

Достоверность документов легко устанавливается сверкой одних и тех же данных в разных документах.

Как пишет доктор исторических наук Ю. Моруков («Статистика ГУЛАГа – мифы и реальность». Объединенная редакция МВД РФ), сведения многократно дублировалисьразличными управлениями и отделами, на основании их принимались управленческие решения, выделялись средства и материальные ресурсы.

Отчетность из ИТЛ и ИТК направлялась по нескольким адресам, а объем ее был так значителен, что ни о какой умышленной фальсификации речь идти не могла.

Схема отчетности по ГУЛАГу включала в себя семь разделов (табелей), насчитывающих 85 форм, в которых имелось более двух с половиной тысяч показателей.

Сведения о численности заключенных приводились во всех видах отчетности, существовавших в ГУЛАГе. При этом учитывалась численность на 1-е число каждого месяца, среднесписочная численность и движение заключенных.

Имеющаяся информация позволяет реконструировать не только число поступивших в лагеря и колонии осужденных, но и их дальнейшую судьбу.

Подобный анализ может быть проведен как по системе в целом, так и по отдельным лагерям. Изучение подлинных документов и системы отчетности позволяет со всей определенностью сделать вывод о невозможности фальсификации всей системы отчетности.

В 1993 г. статистика ГУЛАГа была опубликована на страницах авторитетного в ученом мире американского журнала «Американское историческое обозрение».

Важно подчеркнуть, что ни членов редколлегии этого журнала, ни соавторов Земскова – А. Гетти (США) и Г. Риттершпорна (Франция) нельзя заподозрить в заинтересованности преуменьшить масштабы репрессий в СССР. Судя по комментариям к цифрам, приводимым Земсковым, он убежденный антисталинист и антикоммунист. Он не скрывает своего предвзятого отношения к фактам и в одном из ответов на критику в свой адрес пишет:

«Я не верю в существование так называемой „чистой науки“, и ученые (особенно те, кто занимается проблемой репрессий в СССР), находясь в определенных общественных условиях, не могут не выполнять социальный заказ, требующийся в данный момент обществу».