Александр Каревин - Русь нерусская - как зарождалась «рідна» мова

Котляревский Иван Петрович

Гребенка Евгений Павлович

Квитка-Основьяненко Григорий Федорович

Сознавали себя единой нацией и все три ветви русского народа – великороссы, малороссы, белорусы. Один народ не значит народ одинаковый. Различия в обычаях и языке у великороссов, малороссов и белорусов, конечно же, имели место. Но различия эти все-таки были меньшими, чем разница между теми же малополянами, великополянами и мазурами в Польше, пруссаками, саксонцами и баварцами в Германии, пикардийцами, ильдефрансцами и провансальцами во Франции и т. д. Соответственно, вышеупомянутые Котляревский, Гребенка, Квитка-Основьяненко считали себя русскими, а русский язык – родным. Создавать еще один литературный язык, «возрождать украинскую литературу» они не собирались, а простонародные говоры (в данном случае диалекты Полтавской и Харьковской губерний) использовали в своем творчестве для лучшей передачи местного колорита или для комических эффектов. «По господствующему тогда образу воззрений, речь мужика непременно должна смешить и, сообразно с таким взглядом, Котляревский выступил с пародией на "Энеиду" Вергилия, составленную по-малорусски, где античные боги и герои изображены действующими в кругу жизни малорусского простолюдина, в обстановке его быта, и сам поэт представляет из себя также малорусского простолюдина, рассказывающего эти события» [20] Костомаров И. М. Малорусская литература // Науково-публіцистичні і полемічні писання Костомарова. – Б. м., 1928. – С 241. – пояснял Н. И. Костомаров. Заметим что, «возродителем» украинской литературы И. П. Котляревский был объявлен лишь в конце XIX века, когда деятелям украинского движения потребовалось доказать, что пропагандируемое ими «українське відродження» происходит не от поляков. До этого Ивана Петровича таковым не считали. Например, еще в 1861 г. П. А. Кулиш называл его выразителем «антинародных образцов вкуса», осмеявшем в «Энеиде» украинскую народность, выставившем напоказ «все, что только могли найти паны карикатурного, смешного и нелепого в худших образчиках простолюдина», а язык поэмы именовал «образцом кабацкой украинской беседы» [21] Кулиш П. А. Обзор украинской словесности // Основа. – 1861. – № 1. -С. 244, 246,247. . Также и Е. П. Гребенка писал, что народный язык представил «на суд публики г-н Котляревский в трактирно-бурлацких формах» [22] Цит по: Шамрай А. Харківські поети 30–40 років XIX століття. – X., 1930.-С 67. . А один, к сожалению, не названный по имени в научной литературе украинофил, в письме к украинскому поэту Я. И. Щеголеву даже заявил, что автор «Энеиды» «издевается над украинским говором и преимущественно подбирал вульгарные слова, наверное, на потеху великорусам и на радость армейским офицерам и писарям» [23] Цит. по: Коряк В. Нарис історії української літератури. – X., 1929. – Т. 2. -С 320. .

Костомаров Николай Иванович

Шевченко Тарас Григорьевич

Не задавался целью «национального возрождения» и Г. Ф. Квитка-Основьяненко. Все было проще. «Живя в Украине, приучаясь к наречию жителей, я выучился понимать мысли их и заставил их своими словами пересказать их публике. Вот причина вниманию, коим удостоена «Маруся» и другие, потому что писаны с натуры без всякой прикрасы и оттушевки. И признаюсь Вам, описывая «Марусю», «Галочку» и проч., не могу, не умею заставить их говорить общим языком, влекущим за собою непременно вычурность, подбор слов, подробности, где в одном слове сказывается все. Передав слово в слово на понятное всем наречие, слышу от Вас и подобно Вам знающих дело, что оно хорошо», [24] Квітка-Основ'яненко Г. Ф. Твори. – К., 1957. – Т. 5. – С 531. – сознавался писатель в письме к русскому ученому и поэту, великороссу П. А. Плетневу.

Действительно, было бы странно, если бы персонажи произведений Квитки – казаки и крестьяне из малорусских сел и местечек – общались бы между собой на изысканном литературном языке, принятом в аристократических салонах. Как не могли общаться на таком языке и персонажи произведений великорусских писателей – мужики из Вятской, Рязанской или Псковской губерний. «Мы – пскопския» звучит не так, как «мы – псковские», но и то, и другое – русский язык.