Array Коллектив авторов - Доктрина Русского мира

Капканы Леванта, Балкан и Закавказья имеют много общего. Их идеологический элемент образуется не только из актуальных и исторически сложившихся претензий полюсных центров на зоны влияния, но и из «промежуточных амбиций», которые и составляют предмет манипуляции третьих, внешних сил. Это амбиции малых стран, то входивших в состав разных империй, то строивших собственную государственность. Это амбиции этнических групп, неразборчивых в союзниках, а также старых и новых религиозных меньшинств, больше пригодных для разрушительных, чем для строительных целей. Здесь можно вспомнить крупнейшего русского мыслителя и опытного дипломата Константина Леонтьева, предостерегавшего от иллюзий в отношении «естественных» славянских союзников России.

В практической имперской политике недопустимы три вещи. Нельзя добиваться лояльности, ничего не предлагая взамен. Нельзя строить планы на зыбком фундаменте сантиментов. Нельзя оставлять забытыми отеческие могилы. Кстати, и могилы попутчиков, попавших в геополитические жернова [63].

Имперскому сознанию свойственна интенция защиты слабого, но империя также способна быть великодушной к былому врагу куда больше, чем малая страна или безгосударственный народ. Взаимное великодушие реально, когда две полюсообразующих державы одинаково прочно стоят на ногах. Несложно заметить, что настороженность немцев к русским, почти не заметная в 1990-х, в последние два года резко возросла, и тем больше питается необоснованными страхами, чем больше Германия утрачивает свой полюсообразующий потенциал. Напротив, Франция, обретая силу, проявляет и больше великодушия. Настрой Турции на сближение с нами – также признак не слабости, а восстановления самостоятельности и силы. Не только сам факт провала путча в Турции, но и та активность общества, которая его остановила, доказывает состоятельность Турции как полюсообразующей страны.

Благополучный исход путча в Турции, снимая препятствия для конституционной реформы, сближает наши модели государственного устройства. Это лишь дополняет другие предпосылки для цивилизационного партнерства: общность евразийской географии; общность ценностных установок и бытовой морали; общность большого стиля национального строительства; общность идеократического запроса. Плюс к этому – общий источник внешних вызовов и сопоставимые региональные вызовы, созданные тем же источником.

События середины июля в Турции показали, сколь обоснованны были предосторожности, и сколь остро разочарование игроков, рассчитывавших столкнуть наши народы, наши идентичности, наши заявки на полюсный статус, наши планы и намерения, наши миры – русский и тюркский. Эти два мира веками узнавали друг друга, веками находили друг в друге общие ценностные приоритеты поверх религиозных различий, веками создавали совместные сообщества и на периферии, и в сердцевине России.

Сплав этих миров анализировала и понятийно определяла только одна отечественная философская школа – евразийство. Она проходит через испытание огнем вместе с нашим сбитыми пилотами, и вместе с турками, вышедшими наперерез танкам. Сохранение и новое развитие этого сплава – не только геополитическая целесообразность, но и одна из граней общего, центрального императива человекосбережения. Из него же проистекает и сопоставимость дипломатической тайны с военной тайной, и соответствующий уровень ответственности. И еще один императив – слышать голоса классиков, как будто они живы. Если угодно, назовем это императивом Николая Федорова.

Мы собрались в трудный путь: собирая камни на пути против течения, надо помнить, что иные из них могут быть заминированы. Но коль скоро мы показали другим пример этого пути, то сходить с него уже нельзя. Благородство обязывает.

События народно-освободительной войны на Донбассе 2014–2015 годов нашли своё яркое отражение в художественной литературе как авторов из самого Донбасса, так и неравнодушных российских писателей и поэтов. К настоящему времени вышло в свет уже более десятка литературных сборников их произведений, а также множество публикаций в российских журналах. В перспективе количество таких изданий будет только расти, и тем самым уже можно говорить о появлении в современной русской литературе такого знакового явления, как «донбасская военная литература». Этот феномен порождён мощным историческим вызовом – не только самой войной, но и крайне напряжённым мировоззренческим противостоянием Русского мира очередной агрессии Запада в виде украинского неонацизма.