Array Коллектив авторов - Доктрина Русского мира

В. Е.:Да, сейчас все талдычат про то, что главная функция языка – коммуникативная, межкультурные коммуникации. То есть что произошло? Собственно, идея была очень благородная. Конец XX века на Западе – так называемый постмодерный проект весь основывался на отрицании языка. Человек умер, остались структуры и т. д. В этой связи возникла некая оппозиция этому делу. И, естественно, у нас взяли флаг в руки вот такие люди, которых вы процитировали. Но это в общем-то радикалы, которые действительно почувствовали, что пахнет какими-то деньгами. Причём оказалось, что это идея неверная: нам наши соотечественники не помогли. Это мы им помогаем, и правильно, и надо им помогать. Вот у вас было хорошее слово «раствор».

У тех же постмодернистов есть свои слова, всевозможные «ризомы» (переводится как «грибница»). Если повернуть это с другой стороны, русский язык – это действительно некий раствор, это не какая-то жёсткая конструкция. Здесь вообще специфика Русского мира: если мы свою сеть сделаем такой чугунной, железобетонной, то она развалится. Русский язык – это что-то типа дао, которое рассыпано везде, разлито по всему миру. И где-то этот раствор вдруг порождает какие-то мощные кристаллы. Как это происходит, мы не знаем. Мы даже не знаем состава этого раствора…

Б. К.:Формулы мы не знаем.

В. Е.:Там очень много каких-то странных веществ. И при этом нельзя забывать того, что мы вынуждены жить в евразийском пространстве. Русский язык должен быть языком общения наших братьев по Евразии, и они сами этого очень хотят.

Надо вкладывать на эти цели деньги в Среднюю Азию, экзамены принимать бесплатно, делать всё, чтобы они говорили по-русски. Если они будут говорить по-русски, они будут частично и думать по-русски. Кроме того, колоссальное количество русскоязычных людей живут и за пределами Евразии, и с ними тоже нужно поддерживать связь. Ведь диаспора, что ни говори, является естественным инструментом нашей «мягкой силы», как это называют мудрые американцы и англичане. Мы не умеем пока работать с этим, не умеем создавать образ России. У нас с одной стороны Чайковский и самовар, а с другой – водка и медведь.

Б. К.:Получилось так, что сегодня и сейчас, в данном случае, говоря о русском языке через призму Русского мира, мы выходим на другие категории. При этом в официальных документах ЦРУ, всего разведывательного сообщества стран НАТО, спецслужб Украины описаны две главные цели в отношении России: первая – Русская православная церковь и вторая – доктрина Русского мира. Хотя у нас самих она ещё не оформлена, но тем не менее у них это уже так…

А рядом – миллиардный Китай, который очень хочет изучать русский язык и просит его познакомить с великой культурой. На последнем Всекитайском собрании народных представителей было сказано, что с экономикой мы, в общем, разобрались, надо заниматься духовностью и впитывать великую культуру наших соседей. Имеется в виду сосед северный, то есть мы.

В. Е.:Вы не поверите, что даже в Литве, в Польше растёт в общем-то не в геометрической прогрессии, но в прогрессии интерес к русской культуре и языку. И это несмотря на кризис, на политические сложности…

Б. К.:В Латвии как члене Евросоюза меняются настроения: их дети на заработках на Западе, и латыши всё больше понимают, что там они никому не нужны. На них смотрят как на не совсем понятно кого. А здесь всегда для этой периферии империи – в хорошем смысле слова – был социальный лифт, были возможности роста.

Или возьмём Украину: путь в космос для них закрыт, «Южмаш» ликвидирован, наука легла. Куда развиваться в интеллектуальном смысле?

В. Е.:Заметьте, они стали жертвами тестового мышления. Вот в школе тестовое мышление: выбери правильный ответ из двух-трёх вариантов. Возьмём работу Н. Трубецкого 20-х годов «К украинской проблеме». Он был украинофилом и сказал при этом гениальную вещь: «Как только украинцы поставят перед собой выбор: с кем мы – с Западом или с Востоком, – это начало конца Украины». То есть они должны быть и с Западом, и с Востоком.

А Виталию Владимировичу хотелось бы сказать, чтобы как-то и согласиться, и не согласиться… Вот как мы проверим, где находится Русский мир? Там, где звучит русская речь, пусть даже ломаная, – это и есть лакмусовая бумажка, это и есть показатель.

Б. К.:Два года назад начался слом на Украине. И он начался из-за языка. Люди пошли на смерть, взялись за оружие, потому что им запрещали – и сейчас запрещают – говорить на родном языке.