Алексей Сахнин - Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

Сторонники «порядка» не скрывали, что речь идет о подавлении не только уличных выступлений, но и об уничтожении органов самоуправления трудящихся. Так, на совещании 16 июля в Ставке, в котором участвовали Керенский, министр иностранных дел кадет Терещенко, главковерх Брусилов, начштаба главковерха генерал Романовский, главкомы фронтов и начальники штабов фронтов, комиссары Временного правительства и т. д. (в т. ч. генералы Деникин, Клембовский, Алексеев, Рузский, комиссар правительства Борис Савинков и др.) шел откровенный разговор о запрете Советов и солдатских комитетов. «Их необходимо уничтожить – заявил генерал Алексеев – Конечно, сразу этого сделать нельзя, к этому надо придти постепенно». Аналогичные требования выдвигали Брусилов, Клембовский и другие армейские руководители. Керенский и Терещенко заверили собравшихся, что приложат все усилия, чтобы железной рукой установить в стране порядок. Было принято решение начать готовить в тылу верные правительству части (начиная от «батальонов смерти» до крупных соединений, по словам Савинкова, вплоть до армии), которые «могли бы стать опорой в надвигающейся гражданской войне».

Но дело не только в том, что правительство и верхи армии стали готовиться к установлению военной диктатуры, ограничивая демократические свободы на фронте и в тылу. Советы на деле теряли влияние на текущую политику. Так, государственный контролер в новом коалиционном составе Временного правительства (сформированного 24 июля по «индивидуальному» принципу), кадет Ф. Ф. Кокошкин заявлял в своем отчете перед московскими кадетами в середине августа: «За месяц нашей работы совершенно не было заметно влияния на нее Совдепа. Влияние левых партий не мешало работе правительства. За этот месяц на заседаниях совершенно не упоминалось о решениях Совдепа, и постановления правительства не применялись к ним». Таким образом, в своей оценке положения дел Ленин был очень реалистичен и близок к истине.

Частичный отказ от «советской» тактики был для Владимира Ильича вынужденной реакцией на поражение революции. Понимание этого момента важно для ответа на вопрос о том, что стало движущей силой той эволюции, которая привела большевизм от предельно демократических деклараций и практик первой половины 1917 г. к жесткой авторитарной и централистской системе, выстроенной к концу 1918 г. (и эволюционировавшей потом этап за этапом к запрету внутрипартийных фракций в 1921 г., к травле внутрипартийной оппозиции в 1920-х, к «культу личности», 1937 г. и т. д.). Конечно, было бы нелепо говорить, что дальнейший путь со всеми его остановками был определен уже июльские дни 1917 г. Впереди было еще много развилок и противоречий. Однако первый шаг от «Апрельских тезисов» к «Очередным задачам советской власти» был сделан Лениным (вернее был предложен им) именно в тот момент, после (временного) поражения революции, в качестве вынужденной меры.

Но ленинские идеи вовсе не были восприняты партией «на ура». Проповедовавшаяся самим вождем демократическая стратегия ориентации на Советы оказалась мощным предохранителем от колебаний в сторону «авангардизма». При этом позиция самого Ленина была весьма сложной, но она оставляла в силе демократические идеалы, что отразилось и в теоретических текстах, написанных Лениным после июльских дней.

Сохранилась записка Ленина Каменеву, написанная между 5 и 7 июля 1917 г., т. е. практически сразу после «июльских дней». В этой записке Ленин писал: «если меня укокошат, я Вас прошу издать мою тетрадку: «Марксизм о государстве»…». Как известно, опасения Ленина не оправдались, и ему довелось самому поработать над тетрадью с «синей обложкой, переплетенной». Результатом этой работы стала одна из самых известных работ Ленина, «Государство и революция», написанная в августе – сентябре 1917 г. на основе материалов и черновых набросков, сделанных еще в январе – феврале 1917 г.

В трудной и опасной ситуации, в которой оказались большевики после «июльских дней», когда Ленин всерьез опасался за свою жизнь, издание брошюры о государстве представлялось Ленину весьма важной задачей, настолько, что он заботился о ее реализации даже на случай собственной смерти. В следующие 2–3 месяца, находясь в подполье, и оттуда пытаясь руководить повседневной работой партии, Ленин все же отрывал от практических забот силы и внимание для работы над теоретической книгой. Все это говорит о той значимости, которую вождь придавал вопросу о государстве в тот момент.