Евгений Сатановский - Диалоги

То же самое Хельсинкское совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, зафиксировавшее итоги Второй мировой войны, – на сколько лет их зафиксировало? Постколониальные страны – все границы проведены по меридианам и параллелям, линейкой и циркулем. Смотришь на Африку и диву даешься – как же ровно там границы пролегали! Ведь на самом деле те, кто их прокладывал, жили в Париже, Лондоне, Брюсселе, Мадриде или Лиссабоне, и даже не предполагали, что должны учитывать мнение каких-то аборигенов. Почему они должны? С какой стати?

Ровно то же самое было с подмандатными государствами из бывшей Оттоманской Порты. И что, это навечно? Да нет. Ну, вот есть у тебя государство. Оно даже зафиксировано в ООН. У него есть герб, флаг, гимн, посольств море. Офисы в Нью-Йорке и Швейцарии, набитые паразитами, вывозящими из государства честно украденные деньги. А на самом деле государства де-факто давно нет.

И вот что сейчас, похоже, происходит. Мир, по всей видимости, начинает жить без Запада – все больше, и больше, и больше. Не потому, что этого хотят Пекин или Москва. Собирается какой-то профсоюз стран, которым неудобно с МВФ и всей этой системой, выстроенной после Второй мировой. И они стараются между собой соорудить какую-то экономику, которая не будет зависеть от капризов пожилой девушки из Госдепартамента или какого-нибудь чиновника в Лондоне или Париже.

Как в XVII веке жили? Ну да, начиналась экспансия. Какие-то кусочки территории европейцы как бы освоили. К началу XX века на карте мира было, прямо скажем, немного цветов. Болтались какие-то пятна в Хеджазе, плюс недоделенный Иран, плюс Афганистан, который служил буферной зоной между Россией и Британской империей. И какие-то бывшие испанские и португальские колонии в Латинской Америке, которые стали государствами. Кто раньше начал, тот раньше развалился. А все остальное – Африка, Азия – в два цвета. Зеленый – британский, фиолетовый – французский. Какой там Вьетнам, какой Лаос, какая Бирма? Какая Индия? О чем вообще речь?

Потом ситуация изменилась. Через каких-то полвека карта мира стала разноцветной – почти двести государств. А совсем недавно постколониальные границы впервые изменились официально, и все это признали. Южный Судан отделился от Судана как такового. И в Африке возникло еще одно государство, которое сразу же полетело в тартарары, начало великую резню на своей территории. Но процесс-то пошел. Так почему Нигерия должна быть единой, с ее исламским севером и христианским югом? А почему Мали должно быть вот таким, с его туарегами? А Ирак – ну да, сколотили в Двуречье некий Ирак. И что, он теперь всегда Ираком, что ли, будет?

Да в конце концов, кто сказал, что раздел Советского Союза по постсоциалистическим границам есть вещь константная? Украина продолжает судьбу СССР. Она распадается – потому что пребывала в очень неустойчивом состоянии, и хватило небольшого толчка, чтобы запустить процессы, которые привели к началу распада. А почему это должно быть только с Украиной? Кто сказал, что эти границы вечны?

Мы почему-то ориентируемся на сказки про международное право. Очень смешная вещь. Потому что международное право обычно поворачивается именно так, как это нужно тому, кто его в какой-то момент создавал. Либо о нем вообще забывают. Ну какое международное право? Хотели американцы разбомбить Ирак – и разбомбили, без всякого международного права. И даже атомной бомбы там, как оказалось, нет. И белый порошок в пробирке оказался чепухой. И получается, что мы сегодня живем в некоем новом мире, который трансформируется на наших глазах.

Состояние неустойчивого равновесия после самороспуска Советского Союза сильно поменялось. Как точка бифуркации в химическом растворе – вдруг у тебя что-то кристаллизовалось или что-то распалось. И начинается другая эпоха. Но понимает ли это кто-нибудь? Готовы ли мы к этому? Готовы ли вообще люди отказаться от монополии? Ну, например, от монополии доллара в статусе общемировой резервной валюты. Такой уверенности нет. Что происходит вокруг нас в масштабах планеты?

Яков Кедми:Мир не стоит на месте, и ничто не стоит на месте. Я тут подумал: а ведь мои дети и внуки не поймут фразы, сказанной в первом абзаце. «За что я еврей?» – такой вопрос у них просто не может возникнуть. Это все равно, что спросить: «За что я высокий?» Они не видят никакой разницы. Один еврей, другой француз – ну и что? Это же естественно. Каждый человек таков, каков он есть.