Жиль Кепель - Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье

Это был триумф политического гения аятоллы Хомейни. Этот главный оппонент шаха с 1964 по 1978 год находился в ссылке в священном шиитском городе Эн-Наджаф. Затем Хомейни перебрался в парижский пригород Нофль-лё-Шато. Он с триумфом вернулся в Тегеран 1 февраля 1979 года, воспользовавшись возможностью представить себя защитником «обездоленных». Именно так ему удалось взять под контроль верхушку духовенства, которое изначально его не поддерживало. Аятолла сумел также использовать в своих целях левую оппозицию, а затем нейтрализовать ее после своей победы и провозглашения Исламской республики. Чтобы добиться этого, он обратился (одновременно с салафитами, шедшими тем же путем в суннизме) к фундаменталистской «очищенной» форме шиитской догмы. Все это совсем не напоминало компромиссы, на которые шли на протяжении многих веков великие аятоллы и монархи. Согласно учению Хомейни, имам Хусейн Ибн Али, внук Пророка, принявший мученическую смерть от рук воинов суннитского халифа Язида в Кербеле в октябре 680 года, представлял собой божественное воплощение «обездоленных». Шах же воплощал в себе «надменного» Язида. Приводя таким образом в соответствие основы пересмотренной с точки зрения идеологии религиозной догмы с приоритетами современности, Хомейни сумел привлечь на свою сторону значительное число сторонников. Им удалось одержать победу не только над всеми остальными представителями оппозиции, но и над правящим режимом.

Хомейни, к которому отныне обращались не иначе как «Высший руководитель» Исламской революции, с триумфом вернулся в Тегеран рейсом Air France. Теперь он воплощал в себе исключительно мощную конкурентоспособную силу, представляющую шиитов в процессе исламизации Ближнего Востока. Этот процесс был инициирован шестью годами ранее Саудовской Аравией и ее союзниками-суннитами во время Октябрьской войны 1973 года, сопровождавшейся четырехкратным увеличением цен на нефть. Противостояние между этими двумя полюсами будет в течение четырех последующих десятилетий главной движущей силой кризисов и войн в регионе и за его пределами. Оно окажет особое влияние на Европу терактами исламистов на ее территории, и его заложниками станут проживающие там иммигранты мусульманского происхождения. Этому противостоянию, находящемуся в зависимости от колебаний цен на нефть, даже удастся снизить значимость главной линии разлома, вдоль которой выкристаллизовался арабский национализм после обретения независимости странами региона. Речь о палестино-израильском противостоянии. Оно окажет влияние и на логику собственно суннито-шиитского конфликта (что демонстрирует вовлечение в него и ливанской «Хизбаллы» и палестинского ХАМАС, в обоих случаях под влиянием Тегерана). Его динамика будет подпитываться непрерывной эскалацией напряженности ценой постоянного усугубления хаоса в ближневосточных обществах. Причина в политической безответственности, вызванной эффектом кажущегося бесконечным вплоть до десятых годов XXI века роста доходов от нефти.

Иранская революция бросила серьезный вызов Саудовской Аравии и союзникам королевства, поскольку она снижала значимость процесса исламизации по-суннитски, лишенного как социальной динамики, так и героизма. Создания эмирами Аравийского полуострова всемирной сети салафитских ассоциаций и финансовой поддержки, которую большинство из них оказывало в то время «Братьям-мусульманам», оказалось недостаточно для того, чтобы погасить энтузиазм, стихийно вспыхнувший на фоне событий в Иране в народных массах всего мусульманского мира. Это было тем более проблематично, что в своих речах Хомейни указывает одновременно на двух врагов мирового масштаба. Во-первых, он ополчился на американского «Большого Шайтана» (и наряду с ним и на французского «Малого Шайтана», несмотря на гостеприимство, оказанное Хомейни в Нофль-лё-Шато). Во-вторых, он выступил с осуждением нефтяных монархий, представленных в качестве лакеев США. Обвиняя первых, он в соответствии с идеологией Шариати следовал в русле глобального движения «тьермондистов», которое позволяло аятолле выйти за рамки исключительно религиозной парадигмы. Своей позицией он завоевал симпатии в самых разных странах вплоть до Латинской Америки. Направляя огонь своей критики на вторых, Хомейни стремился расширить свою изначально относительно узкую персидско-шиитскую базу (шиитами являются лишь около 15 % мусульман). В обоих случаях его целью было перехватить лидерство над мировым исламом у ваххабитских монархов, «хранителей двух святынь», контролирующих паломничества в Мекку и Медину.