Тимоти Нунан - Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Поэтому вскоре после того, как в 1919 году Афганистан провозгласил независимость, туда направилась разношерстная команда советских дипломатов, интеллектуалов и шпионов. Они двигались из закаспийской крепости Кушка и через Герат, Кандагар и Газни попадали в Кабул, где им предстояло сделать так, чтобы Афганистан стал ориентироваться на Москву. Все полномочные представители РСФСР и позднее СССР в межвоенном Кабуле тесно сотрудничали с Коминтерном, стремясь спровоцировать восстание на пуштунской границе Британской империи [60] Тихонов Ю. Афганская война Сталина: битва за Центральную Азию. М.: Эксмо, 2008. С. 48. . Но интриги и дипломатия также требовали интеллектуальных способностей. Молодые ученые-дипломаты, такие как И. М. Рейснер, работали переводчиками и советниками в консульстве РСФСР; после службы они вернулись в Москву, чтобы придать советский характер богатой традиции дореволюционной науки об Афганистане [61] Подробнее о предыстории советского афгановедения см.: Ахрамович Р. Т. Taqiqāt dar bārehyi tārikh-i Afghānistān dar Atahād-i Shuruvi // Ахрамович Р. Т. (ред.) Afghānshanāsi-yi shuruvi dar ’arseh-yi chehel sāl. М., 1959. С. 9–14. .

Все полное надежд десятилетие, последовавшее за обретением Афганистаном независимости, советские ученые заново открывали, переосмысляли и по-новому представляли соседнюю южную страну, суверенитет которой был признан СССР. Такие ученые, как А. А. Семенов, занялись переводами описаний северного Афганистана и познакомили исследователей с афганскими придворными историками, такими как Фаиз Мухаммед Катиб [62] Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки . Каттаган и Бадахшан: данные по географии страны, естественно-историческим условиям, населению, экономике и путям сообщения: С. 34 картами / Пер. с перс. П. П. Введенского, Б. И. Долгополова, Е. В. Левкиевского, под ред. А. А. Семенова. Ташкент: Общество для изучения Таджикистана и иранских народностей за его пределами, 1926; исследование Семенова о Катибе было опубликовано в кн.: Сообщения Туркестанского отдела Русского географического общества. Т. 16. Ташкент, 1923. С. 121–174. . Другие востоковеды – Е. Ф. Лундшувейт и В. Н. Дурденевский – перевели на русский язык афганскую конституцию 1923 года [63] Дурденевский В. Н., Лундшувейт Е. Ф. Конституции Востока. Египет. – Турция. – Персия. – Афганистан. – Индия. – Китай. – Монголия. – Япония. Л.: Государственное издательство, 1926. С. 27–80. . В годы, когда британцы убивали невинных людей в Пенджабе, а Реза-шах подавлял оппозицию в Персии, Афганистан казался лучом антиимпериалистической надежды.

Российские интеллектуалы в Кабуле запечатлели царившую в то время в стране наэлектризованную атмосферу, невольно указывая при этом на ту проблему, которая будет волновать и многих последующих визитеров: отсутствие собеседников. Так, Лариса Рейснер, сестра востоковеда Игоря Рейснера и жена видного советского дипломата, посетила однажды «машин-хане» – кабульский Государственный арсенал, построенный в 1890‐е годы британскими инженерами для Абдур-Рахман-хана [64] Hanifi Sh. M. Mapping Afghanistan: Colonial, National, and Post-Colonial Cartographies. P. 3; Hanifi Sh. M. Connecting Histories in Afghanistan: Market Relations and State Formation on a Colonial Frontier. Stanford: Stanford University Press, 2011. Ch. 4. . Этот «Дом машины» был создан в качестве «ресурсного центра и географической точки, из которой исходило поддерживаемое субсидиями насилие, которое Абдур-Рахман распространял из Кабула на силой прикрепленные к Афганистану народы и территории» [65] Hanifi Sh. M. Mapping Afghanistan. P. 3. . Рейснер, однако, увидела в этой бывшей периферийной ветви претендовавшего на всемирное господство британского капитализма нечто иное – надежду на возникновение рабочего движения. «Машин-хане», с ее точки зрения, представлял собой единственное живое место в депрессивном, застывшем в безвременье пыльном восточном ландшафте. Только здесь прессы, молоты и рычаги накачивали бицепсы привычных к крестьянскому труду рабочих рук, а животы тружеников, вынужденных трудиться по 12 часов в день, оставались подтянутыми, в то время как те, кто над ними надзирал, наращивали жир. Будучи свидетельницей взрывоопасных противоречий промышленного капитализма, Рейснер считала, что эксплуатируемые рабочие живут «в одиноком, почти мистическом предчувствии революции» [66] Рейснер Л. Афганистан. М.: Государственное издательство, 1925. С. 35. . Секретарь советского Генерального консульства в Кабуле Л. В. Никулин, вернувшись на родину, тоже с оптимизмом оценивал перспективы афганской революции: «Недаром лорд Керзон утверждает, – насмешливо замечал он в 1923 году, – что каждая семья в Англии отдаст своего последнего сына в том случае, если британской власти в Индии будет угрожать какая бы то ни было опасность. Каждая ли семья?» [67] Никулин Л. В. Четырнадцать месяцев в Афганистане. М.: Красная новь, 1923. С. 57.