Сборник статей - Этнические конфликты в странах Балтии в постсоветский период

Этнодемократический режим в Латвии имеет два одинаково важных и относительно независимых измерения: социальное (или вертикальное) и культурно-политическое (или горизонтальное). Первое измерение отражает иерархическую структуру общества. На его основе выделяются социальные слои, различающиеся как уровнем социального статуса, масштабом и структурой используемых ресурсов, механизмами воздействия на политический процесс, так и близкими социально-политическими и культурными характеристиками. В основе же групп, образуемых с помощью второго измерения, лежит общность убеждений, культуры и интересов. Эта общность выражается в действиях, сознательно направляемых или опосредованно способствующих разным сценариям общественного развития. Объединение таких общностей «по горизонтали» дает социальные слои, а «по вертикали» – основные общественно-политические силы, различающиеся наличием ресурсного потенциала, социальной встроенностью и сплоченностью. «Пересечение» названных аналитических дименсий позволяет выделить социальные группы, играющие значительную роль в процессе преобразования общества, то есть выступающие в качестве иерархических акторов политического процесса (в частности, титульной нации или доминирующего этнического большинства или моноэтнической политической элиты). Такой подход к идентификации реальных акторов современного общественного процесса представляется продуктивным, поскольку позволяет оценить и прочность социальной базы основных общественных сил, и возможности их консолидации друг с другом, характер и масштабы ресурсов, которыми они располагают для достижения своих целей. Тем самым исследователи современного этнополитического процесса получают надежный методологический аппарат, с помощью которого можно более обоснованно судить о возможных и наиболее вероятных сценариях общественного развития.

Отметим, что понимание вертикального и горизонтального измерений этнической стратификации как исследовательских инструментов значительно отличается среди политологов, вследствие чего описание и анализ этнополитических конфликтов и их классификации так же сильно разнятся. Так, представители школы плюралистических этнокультурных обществ традиционно описывают влияние «институционального плюрализма» на процессы этнической политики, результирующегося в этническую сплоченность и демократический плюрализм. Напротив, в этнически разделенных сообществах Горовиц предлагает различать вертикально разделенные общества от горизонтально стратифицированных (Horowitz, 1985).

Базируясь на исторических примерах этнической сегментации и исключенности, Юнг предлагает введение в научный оборот модели «единственно доминантной группы и меньшинств» или «ведущую культуру с центральными институтами с различными этническими группами на периферии» (Young, 1976). Родственной является концепция этнической стратификации у Ротшильда, рассматривающего существование в этнически разделенных обществах доминирующего большинства и подчиненного меньшинства или этнических периферийных сегментов; причем с целью стабилизации мультикулыурного и этнически сегментированного общества допускается достижение биполярного баланса этнических, отверженных меньшинств (Rothschild, 1981). Классифицируя различные этнократические режимы, Ротшильд выделяет модели вертикальной иерархии, параллельной сегментации и сетевидной смешанной модели. Если в вертикальной иерархии пирамидальной конструкции наличествует жесткая этническая субординация и мобилизация, а при параллельной сегментации различные этнические группы также достаточно ассиметричны и разбросаны по своим ресурсным составляющим, то при сетевидной смешанной модели все этажи социальной структуры включают в себя представителей всех значимых этнических групп.

Предполагается, что при достижении сетевидной смешанной модели полинационального общества создаются предпосылки для постепенного и мирного разрешения этнических конфликтов (Rothschild, J., 1982).

Поиск причин этнических конфликтов, факторов их влияния и сопутствия, а также представленные типы этнической стратификации с успехом базируются среди балтийских экспертов на ставших классическими моделях объяснения Дж. Ротшильда и Д. Горовица. Вместе с тем границы применения и интерпретативная адаптация достаточно проблематичны и не всегда вписываются в рамки конкретного случая. Можно вполне согласиться с выводом группы латвийских исследователей во главе с Б. Зепой о том, что было бы ошибочным считать этническую ситуацию в Латвии стабильной и неизменной, сделанным ими в результате исследования «Этнополитическая напряженность в Латвии: поиски путей разрешения конфликта» (Б. Зепа, 2005). Возражение может вызывать приписывание структуре этнической стратификации жителей Латвии сетевидной смешанной модели, благодаря чему общие выводы об этнополитической ситуации в Латвии смещаются от конфликтогенности и вертикальной этностратификации к невнятной ассиметрической форме латвийского общества с предпосылками для постепенного и спокойного разрешения этнических конфликтов. Эмпирической базой для данных выводовслужатобщиедемографические данные, исследование рабочей силы по материалам ЦСУ, данные массовых опросов. Как утверждают авторы, в Латвии есть определенные сферы, в которых больше заняты латыши (государственное управление, образование, сельское хозяйство), и есть сферы, где выше доля нелатышей (транспорт, промышленность, строительство), но существенных различий в доходах латышей, русских и представителей других национальностей не наблюдается. К ослабляющим факторам риска этнического конфликта, как полагает Зепа и ее коллеги, следует отнести то, что в Латвии этнические группы не сконцентрированы однородно в конкретных регионах и хозяйственных отраслях, а представлены во многих и разных сферах деятельности, выполняют разные экономические функции и рассеяны по разным регионам, образуя сетевидную смешанную модель.