Алексей Цветков - Марксизм как стиль

Этот диагноз можно трактовать двояко. Если конкретно-исторически, то перед нами моральное оправдание возможного советско-кубинского десанта в США т.е. возрождение идеи экспорта революции. Советский человек мечтал приземлиться по ту сторону океана и помочь там всем трудящимся, растоптанным копытами золотого тельца, применив антигравитацию как идеальное оружие против полицейских.

Если же отвлечься от исторической реальности карибского кризиса, то получится, что у Носова нет ни малейшей веры в возможность масс изменить свою жизнь в товарном обществе. Эта система, при всех её проблемах, стабильна, она воспроизводится и никакой революции внутри неё не зреет. Напрашивается чисто идеалистический, почти религиозный, вывод – только приход существ из другого мира может что-то всерьез изменить. В позднем капитализме не возникает организации, субъекта, который мог бы изнутри менять систему. Этот тип цивилизации не производит исторической альтернативы самому себе. Остается романтично надеяться и мистически уповать на сверхчеловека и пришельца, способных изменить нас самих. Это политическое ожидание «бога из машины».

С подобной констатации, кстати, и начался в 1930-ых годах «неомарксизм». Хоркхаймер признал, что капитализм, не изменив своей базовой механики, надолго решил своё главное структурное противоречие и западное общество становится одномерным, не способным к качественной трансформации и даже к серьезной политической мечте о такой трансформации. Для человека позднего капитализма так же затруднительно помыслить реальную альтернативу этому строю, как для трёхмерных существ сложно наглядно себе представить четвертое измерение. Такое общество полностью управляемо инструментальной рациональностью «экономических людей» и вся альтернативность в нём принимает форму безобидных субкультурных экспериментов. Неомарксистами прогнозировался исторический откат и испарение эволюционных претензий при небывалом технологическом и потребительском росте. Все дальнейшие критические концепции левых – репрессивная толерантность, общество спектакля, биополитика – следуют из этого анализа. В детской книге Носова «биополитика» упрощена до описания острова, где с наиболее подверженными рекламному манипулированию коротышками происходит регрессивная мутация к животным, оперативное «расчеловечивание».

Я помню неожиданный холодок незнакомого доселе омерзения, пробежавший по коже при первом чтении «Незнайки на Луне», когда мне было лет восемь. Передо мной впервые ощутимо предстал лунный «экономический человек» во всей его тошнотворной непристойности.

Кто-то внутри меня содрогнулся, впервые столкнувшись с неотразимой отвратительностью реального капитализма. Это был тот внутри меня, кто потом так часто и с таким ослиным упрямством говорил «нет» наступлению товарного фетишизма «экономических людей» с их бесстыдной ложью, показным цинизмом, патологическим самолюбованием и обнаженным до порнографичности частным (т.е. антиобщественным) интересом.

Всегда, когда говоришь «я», имеешь в виду кого-то внутри, кто отвечает именно за этот момент твоей жизни. Человек никогда ни во что не включен полностью, он не бывает абсолютно согласен или без остатка в протесте, и это психологический ресурс «альтернативности», толкающей нас изнутри и движущей нашу общую историю. Читая во втором классе про Луну, я впервые почувствовал сопротивление и ненависть к той части себя, которая могла бы согласиться на капитализм при условии достойной доли в его прибылях.

В пятом классе одной из лучших московских школ, куда берут только по очень сложному конкурсу, есть, конечно, и мальчик, которого «нельзя было не взять». Внеконкурсный. Сын крупных чиновников. Если в трёх словах, то он толстый, жадный и заносчивый. В учёбе безнадежен и потому не особенно-то счастлив среди детей, тяготеющих к научному пониманию реальности. Это странно, я думал, что все дети нынешних богачей сплошь маленькие набоковы из «Других Берегов» – утонченные всезнайки, вокруг которых с детства вились личные учителя, открывавшие их таланты. Но нет, парень сразу же заслужил в классе прозвище «Плохиш», а школьные успехи пытается заменить тем, что постоянно хвастает новейшими гаджетами, моднейшими «прибамбасами» или просто деньгами.

Накануне своего Дня рождения он гордо вручил одноклассникам приглашения с программой праздника: всех повезут на автобусе за город, где детей ждёт катание на лыжах с ледяных гор в закрытом павильоне, концерт, фейерверки и, наконец, пейнтбол. Все радостно согласились туда отправиться, не смотря на то, что друзей в классе у Плохиша нет.