Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы

К исходу дня наши части отбросили противника на 9 километров и начали закрепляться на высотах к северу от Александровки, Гильдендорфа, Ильинки. 3-й морской полк захватил

Новую Дофиновку и вошел в контакт с 1-м морским полком. В бою хорошо показали себя начштаба полка П.В. Харичев и комбаты. Как всегда, на высоте были коммунисты, и прежде всего политработники. Два комиссара батальонов – В.Н. Прокофьев и П.Г. Прохоров – в том бою погибли.

Батальонный комиссар И.А. Слесарев был начальником отдела Политуправления флота. Узнав, что предстоит высадка морского десанта, попросил назначить его комиссаром десантного полка. В ходе боя ему пришлось командовать полком. Десант образцово выполнил задачу. В этом большая заслуга И.А. Слесарева.

Комиссар 411-й батареи П.Т. Катков добился разрешения сформировать подразделение пулеметчиков и выехал во главе его в 1-й морской полк. И сразу в бой. Он сражался с врагом отважно и погиб по-комиссарски.

Заместитель начальника политотдела армии Г.А. Бойко, узнав, что до крайности осложнилось положение в Южном и Западном секторах, выехал на передовую, чтобы вдохновить бойцов. А когда потребовалось показать личный пример, он во главе пулеметной роты отбил две атаки противника. Был тяжело ранен в обе ноги и руку, но разрешил вынести себя с поля боя лишь тогда, когда убедился, что наши закрепились. Г.А. Бойко был награжден орденом Красного Знамени.

3-й морской полк влился в 421-ю дивизию. Командиром полка назначили подполковника В.Н. Затылкина, уже хорошо повоевавшего под Одессой. И это пошло на пользу полку, недавно собранному со всех частей флота. Повысились организованность и мастерство воинов.

Нашим соединениям не удалось окружить вражеские дивизии. Видимо, не хватило сил и мастерства. Но потрепали противника крепко. Только убитыми враг потерял около двух тысяч человек. Было захвачено много пленных. Наши трофеи – 35 орудий и 110 пулеметов, много другого стрелкового оружия.

Удалось пресечь артиллерийский обстрел города, порта и кораблей. Уже в полдень 22 сентября смолкли вражеские батареи, ранее стрелявшие по Одессе. Теперь в порту рвутся снаряды, посылаемые противником из-за Сухого лимана. Но это обстрел по площадям, он не так опасен.

А мы, одесские моряки, на исходе победного дня, радуясь нашим успехам на суше, забыли, что в море без дела ходит эсминец «Бойкий». Еще светло. Не ровен час – налетят пикировщики. На нас прямо-таки какое-то затмение нашло.

В те времена командиры остерегались напоминать о себе. О безопасности кораблей должны заботиться старшие начальники. И вдруг в наше благостное настроение по поводу сухопутного благополучия с моря вторгается вроде бы безобидная, выдержанная по уставу, но довольно-таки язвительная радиограмма: «Начальнику штаба базы. Прошу разрешения идти в Главную базу. Или дожидаться такой же участи? Командир эсминца “Бойкий” Годлевский». И хотя в строчке вроде одни точки, догадываться не надо: это была звонкая пощечина тем (я принял ее на себя), кто не подумал о корабле. Радиограмма Годлевского – не в бровь, а в глаз. Узнаю своего бывшего подчиненного Жору Годлевского. Помню его по эсминцу «Петровский». Я был на нем помощником командира, а он, лейтенант, – командиром батареи. Горе тому, кто в кают-компании во время дружеской беседы заденет его за живое, – язык что бритва. Его юмор был едким и мрачноватым. Но Годлевский отлично служил и быстро продвигался по службе. Прошло пять лет – и он уже командир нового эсминца (мечта моряка!). В Одессе он отличился мастерством и отвагой.

Годлевский дисциплинирован и в меру осторожен. Не послал эту радиограмму Жукову, который руководил кораблями, поддерживавшими десант, или Кулишову, а направил ее мне.

Конечно, штаб первым должен был подумать о безопасности кораблей. Полагаясь на доверительность старого сослуживца, он ожидал безболезненную и быструю мою реакцию, не зная, что командир базы читает все радиограммы.

Я доложил по телефону командиру базы, что «Бойкому» нечего делать в море, что необходимо получить разрешение Жукова на его вход в гавань, где его ждет новая задача. Жуков собщил, что «Бойкий» переходит в подчинение базы. Ему дано «добро» на вход. Я спокойно вздохнул, что все обошлось благополучно, и уже стал забывать о злосчастной радиограмме – мало ли за день приходится разрешать острых вопросов. Вдруг звонок командира: «Зайдите». У него комиссар базы Дитятковский.