Владислав Гончаров - Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства

Сам Берхтольд отправился в Ишль, чтобы присутствовать на обеде, который император Франц-Иосиф давал герцогу и герцогине Кумберлендским. Около полудня он получил спешную телеграмму от русского поверенного в делах, настаивавшего на продлении срока ответа на том основании, что державы были захвачены врасплох и еще не имели возможности ознакомиться с досье по сараевскому делу, которое Австрия обещала им представить. Но Берхтольд ответил, что он не может продлить срок. Однако он добавил, что и после разрыва дипломатических отношений с Сербией может быть достигнуто мирное соглашение, если Сербия полностью примет требования Австрии. Но в таком случае Австрия рассчитывает получить от Сербии возмещение расходов, вызванных военными приготовлениями. Было очевидно, что он с уверенностью рассчитывает на то, что после разрыва дипломатических сношений с Сербией против нее будут приняты военные меры.

Вечером Берхтольд сидел в кабинете императора в Ишле и с нетерпением ждал известий. Наконец он не выдержал и вышел прогуляться. В четверть восьмого позвонил телефон. Граф Кинский получил в Вене сообщение и повторил его по телефону в Ишль.

«Посланник Гизль телефонировал из Землина в Будапешт. В 6 часов без 2 минут была вручена ответная нота; так как она оказалась по некоторым пунктам неудовлетворительной, то барон Гизль прервал отношения и выехал.

В 3 часа дня в Сербии отдано распоряжение о всеобщей мобилизации. Правительство и дипломатический корпус отправились в Крагуевац» [95].

Барон Маргутти записал полученное сообщение на клочке бумаги и поспешил с ним к Францу-Иосифу. Старик взял дрожащими руками лист, опустился в кресло и пробормотал сдавленным голосом: «Also doch!» («Значит, все-таки!») – словно он надеялся, что в последний момент удастся еще избежать разрыва. Затем, на время уставившись на бумагу, углубившись в раздумье, он заметил вполголоса, как бы про себя: «Что же, разрыв дипломатических сношений еще не означает войны».

Тем временем Берхтольд спешно был вызван и заперся с императором. Тисса, Конрад и австрийский посланник в Берлине убеждали императора, что Австрия должна немедленно объявить мобилизацию против Сербии, так как всякое промедление или колебание было бы сочтено за слабость и увеличило бы вероятность русского вмешательства. Пользуясь этими аргументами, Берхтольду нетрудно было убедить престарелого императора в необходимости дать приказ о немедленной частичной мобилизации, имеющей в виду войну лишь против Сербии и Черногории. Согласие кайзера было получено начальником штаба в 9 часов 53 минуты вечера и немедленно приведено в исполнение: 27 июля последовал приказ, а 28 июля было первым днем настоящей мобилизации.

Частичную мобилизацию Австрия предполагала начать только 23 июля. Для концентрации армии требовалось около двух недель, Конрад же не желал начинать войну, пока армии не будут сконцентрированы. Об этом Чиршки был извещен в полдень 26 июля, а в Берлине узнали утром 27 июля. Поэтому там ожидали объявления войны или начала враждебных действий не раньше, чем около 12 августа.

Но когда предварительное и краткое изложение сербского ответа, разосланное Пашичем, стало производить благоприятное впечатление, а Берлин передал в Вену выраженную Грэем надежду, что Австрия отнесется благосклонно к этому ответу, Берхтольд стал сомневаться, целесообразна ли такая продолжительная отсрочка.

– Когда вы хотите, чтобы была объявлена война? – спросил он Конрада в полдень 26 июля.

– Приблизительно 26 августа, – отвечал начальник Генерального штаба.

– Благоприятная дипломатическая ситуация не продлится так долго, – сказал Берхтольд.

К вечеру 27 июля, когда получались телеграмма Сапари с предложением «непосредственных объяснений» и сообщение о предложенном Грэем созыве конференции, такое вмешательство стало казаться еще более вероятным. Поэтому Берхтольд отправил Сапари инструкцию, в которой ему предлагалось вести переговоры с Сазоновым, но не связывать себя никакими обязательствами.

В то же самое время были составлены проект объявления войны Сербии и меморандум, который должен был убедить императора Франца-Иосифа дать разрешение на отсылку объявления войны «завтра рано утром». Меморандум содержал два основных довода: во-первых, в нем указывалось, что ответ Сербии, не представляя никакой ценности по содержанию, составлен умно и примирительно по форме, так что державы Согласия могут попытаться добиться мирной ликвидации конфликта, «если не будет создано ясное положение путем объявления войны».