Владислав Гончаров - Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства

«вплоть до 15 июля верховное командование… отказывалось вести мирные переговоры на основании расчета, что война кончится вничью» [126].

Однако 14 сентября 1918 года граф Буриан все же обратился к правительствам Антанты с официальным предложением собрать в одной из нейтральных стран конференцию для того, чтобы обсудить перспективы возможного мира и

«предпринять попытку выяснить, имеются ли основы для соглашения, которое могло бы отвратить Европу от катастрофы самоубийственного продолжения войны».

Но Антанта тотчас же отвергла эту идею. Соединенные Штаты заявили, что подобные основы уже изложены в «14 пунктах» Вильсона» и что они

«не могут и не желают вступать в переговоры о конференции по вопросам, относительно которых они уже столь ясно определили свою позицию».

Английский министр иностранных дел Бальфур, выступая 16 октября в отеле «Савой», откровенно выразил сомнение в искренности австрийского правительства:

«Я не могу заставить себя поверить, что неприятель честно предлагает нам прийти к соглашению на условиях, которые мы могли бы принять. Это не попытка договориться о мире, это попытка ослабить наши силы, которые они не могут сломить на полях сражений…»

27 сентября лидер оппозиции Асквит добавил:

«Каковы бы ни были побуждения графа Буриана, его нынешнее предложение не кажется мне сколько-нибудь деловым… У меня нет желания уходить в эти туманные дебри».

Италия заявила, что будет вести войну вплоть до освобождения всех земель, населенных итальянцами. Ну а французы вообще не сказали ничего внятного – они наконец-то перешли в наступление и теперь жаждали крови [127].

15 сентября союзники нанесли удар на Салоникском фронте. Имея в общей сложности 29 дивизий (10 греческих, 8 французских, 6 сербских, 4 английских и 1 итальянская) и порядка 770 тысяч человек личного состава [128], они не обладали здесь решающим превосходством над 17 болгарскими и австрийскими дивизиями, вместе со вспомогательными частями насчитывавшими в своем составе до 600 тысяч человек.

Но болгарская армия, чьи части составляли основу фронта, уже утратила боевой дух и не выдержала удара. В первый же день наступления оборона была прорвана на протяжении 15 километров, и дивизии союзников устремились на север, в глубь Сербии. Основную массу войск, введенных в прорыв, составляли сербские дивизии. К 20 октября прорыв уже имел 45 километров по фронту и 40 в глубину, 22 октября сербские войска вышли на линию реки Вардар и к городу Криволаку, а полоса прорыва достигла 150 километров. Связь между 2-й болгарской и 11-й «германской» [129]армиями была нарушена. В последующие дни 11-я армия, не успевшая отойти по тяжелым горным тропам, оказалась в окружении в районе Скопле и была принуждена капитулировать – в плен попали около 80 тысяч человек.

25 сентября Болгария запросила перемирия, еще через четыре дня это перемирие было подписано. Болгария выходила из войны, а в кольце обороны Центральных держав возникла огромная брешь. Хуже того – капитуляция Болгарии не просто делала Четверной союз тройственным, она ставила под угрозу коммуникации Австрии и Германии с Турцией. Против угрозы с юга срочно была повернута находящаяся в Румынии группа генерала Макензена, усиленная двумя австрийскими и четырьмя немецкими резервными дивизиями; в ее задачу входило восстановить фронт и остановить наступление союзников.

В этих условиях даже германские военные согласились с тем, что надо просить мира. 3 октября 1918 года ставленник армии рейхсканцлер Гертлинг подал в отставку, в Германии было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли представители всех парламентских партий; главой его стал известный либерал принц Максом Баденский. В ночь на 5 октября это правительство обратилось к Антанте с просьбой о заключении мира на условиях вильсоновских «14 пунктов». Вслед за Германией согласие на эти условия выразили Австро-Венгрия и Турция.

Чернин считает, что сам Вильсон, в принципе, был согласен на эти условия, но

«…уже был лишен силы, необходимой для проведения его воли против определенных желаний остальных трех членов Совета [четырех]».

Однако еще в своей речи от 27 сентября американский президент вполне ясно заявлял:

«Невозможно заключить мир с правительствами Центральных держав на основе каких-либо сделок и компромиссов, потому что мы уже имели дело с этими державами раньше и видели недавно, какие они заключили соглашения с другими государствами – участниками этой войны – в Брест-Литовске и Бухаресте. Мы убедились, что эти правительства бесчестны и не хотят справедливости. Они не соблюдают договоров, не признают никаких принципов, только силу и свои собственные интересы… Мы по-разному мыслим и говорим на разных языках».