В отличие от Джона Локка, для которого влияние виговского окружения можно считать точно установленным, в случае с Гаэтано Моска влияние круга ди Рудини является лишь нашим предположением. Но теоретическая позиция самого Моски, всемерно оправдывавшего сосредоточение власти в руках узкого меньшинства, вполне согласуется с этой гипотезой.
Его характеристика российской буржуазии заслуживает того, чтобы здесь ее привести: «В России моментом краха первой революции стала в высшей степени идиотская спешка русской буржуазии с уничтожением собственной армии с помощью знаменитого „Приказа номер один“, лишившего офицеров авторитета среди солдат». [Mosca, 1939, р. 469]. Как видите, «правящий класс» из немногих людей даже сам Моска легко путал с «правящим классом» из целого социального слоя (буржуазии).
Это уже не асабийя-сплоченность Ибн Хальдуна и не доблесть Макиавелли, а вполне современное понятие, подразумевающее помимо единства цели еще и сложную структуру этой самой «организации».
Моска приводит любопытный пример обратного: «По наблюдениям Маколея, замыслы убийства почти никогда не удавались в Англии просто потому, что в английских убийцах нет ни крупицы нравственного чувства, столь необходимого для взаимного доверия» [Моска, 1994(2), с. 106].
Можно предположить, что «умение организовываться» было для самого Моски (выросшего в окружении представителей самого что ни на есть правящего класса) чем-то самоочевидным и потому не заслуживающим отдельного разговора.
В отличие от своих предшественников, представлявших официальную идеологию XIX века (представительское правление, парламентаризм, социал-демократия) единственно правильным и «научным» способом организации государства, Моска открыто называл ее всего лишь «политической формулой» и относился к ней весьма критически: «Мы полагаем, что социал-демократия угрожает будущему современной цивилизации, но, вместе с тем, вынуждены признать, что она основывается на чувстве справедливости, зависти и жажде наслаждений, а эти чувства столь широко распространены среди людей, особенно сейчас, что было бы серьезной ошибкой отрицать тот факт, что социалистические учения обладают большими способностями самовоспроизводства» [Моска, 1994(2), с. 112].
Впрочем, в XX веке появились и такие теории – что Землей с незапамятных времен правят рептилоиды, особая нечеловеческая раса.
Иными словами, когда государство превращается из вполне человеческой властной группировки в надчеловеческую государственную машину.
Вспомним нашу реконструкцию формирования итальянского правящего класса: неудачные попытки карбонариев и Мадзини, идеология «единой Италии» Джоберти, тайный и открытый план объединения Италии д’Азелио, союз короля Карла-Альберта с пьемонтскими либералами, формирование парламента как инструмента и «консортерии» как собственно властной группировки. Публичная деятельность «консортерии» позволила однозначно выделить ее в качестве правящего класса. Заметим однако, что разглядеть итальянский правящий класс удалось лишь потому, что мы застали его на самом раннем этапе формирования, когда он был заинтересован в своем расширении. Выявить более старые и замкнутые группировки так легко не получится.
Напомним читателям, что здесь идет речь о теоретической модели «правящего класса», а не о реальных правящих и стремящихся править властных группировках.
Оба этих способа были в XX веке взяты на вооружение разными властными группировками; западные группировки предпочли первый (превратив публичную политику в клоунаду), группировки развивающихся стран – второй (создав вождистские партии и организации). Но это уже другая история.
С 1888 года, когда Моска начал работать секретарем ди Рудини, и вплоть до 1922 года, когда власть в Италии перешла к группировке Муссолини. Вопрос, произошло ли это в силу деградации предыдущей властной группировки или же она просто поменяла себе правящий класс; требует отдельного исследования.
«Рациональную бюрократию» в качестве нового (и наилучшего) правящего класса воспел Джеймс Бернхем в своей знаменитой, но малоинтересной с точки зрения теории Власти книге «Революция менеджеров» (1941). В ней он предсказывал всемирный успех «менеджеризма», образцом которого считал гитлеровскую Германию и милитаристскую Японию; уже через пять лет эти прогнозы оказались в мусорной корзине.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу