Михаил Хазин - Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Академическая карьера Миллса началась в Висконсине с эпизода, типичного для современной науки, но все же неприятно поразившего совсем еще молодого (24 года) ученого. В 1940 году вместе со своим научным руководителем, Говардом Беккером, Миллс написал рецензию на только что вышедшие «Основы социологии» Ландберга. Разумеется, опубликована она была за подписью одного только Беккера («Пределы социологического позитивизма», 1941 г.) [Geary, 2009, р. 27]. К чести Миллса стоит заметить, что он с первого раза понял, как устроено научное сообщество, и больше не допускал подобных ошибок. С Беккером теперь не о чем было говорить [599] На защите диссертации Миллса в 1942 году они обменялись последними любезностями: «Идите к черту, Миллс!» – сказал Беккер, «После вас, сэр», – ответил Миллс [Geary, 2009, р. 27]. , и Миллс сосредоточился на собственной работе – в области социологии знаний.

В начале 40-х годов это была модная тема, на английском совсем недавно вышел перевод «Идеологии и утопии» Мангейма [600] «Идеология и утопия» (немецкое издание 1929 г., английское – 1936 г.) – книга, в которой немецкий социолог Карл Мангейм (1893-1947) впервые обосновал социальный характер знания. Мы «знаем» только то, что нам выгодно (идеологию), что помогает выживать в реальном социальном окружении. Попытки «узнать» что-то другое являются утопией – мечтами о лучшей жизни, не подкрепленными реальными социальными силами. Набрав сторонников, утопии могут становиться идеологиями, но взамен появляются другие утопии. На фоне общепринятой точки зрения, что научные знания есть объективная истина, это была поистине революционная идея. , вызвав многочисленные дискуссии о критериях объективности научного знания. Вот здесь-то Миллс впервые проявил себя радикальным критиком: в ноябре 1940 года в «Американском социологическом журнале» вышла его статья «Методологические следствия социологии знаний». В отличие от большинства социологов, полагавших, что некий научный метод способен обеспечить объективность результатов, Миллс прямо указал, что сами эти методы возникают в реальном обществе, и не столько являются, сколько считаются надежными [601] Возникает вопрос: а зачем тогда вообще заниматься наукой? Миллс, как и любой нормальный ученый, увлеченный своей работой, отвечал на этот вопрос так: не любой наукой нужно заниматься, а социологией, позволяющей отличить «социальные» знания от «объективных». Разумеется, на деле Миллс просто использовал одни «социальные знания» вместо других. Упреждая вопрос Читателя к Теоретику, заметим, что мы и не скрываем собственную «социальную ангажированность»: нам интересна Власть, и мы пишем обо всем на свете с точки зрения Власти. Вопрос объективной истины для нас менее интересен, чем вопрос, кто здесь главный. . Миллс даже употребил в своей статье слово «парадигма» (набор стандартов для научных рассуждений), которое позднее социолог науки Кун прославил на весь мир. Радикализм Миллса принес неожиданный результат: статья вызвала интерес Роберта Мертона [602] Роберт Кинг Мертон (1910-2003) – классик американской социологии, один из лидеров Колумбийской школы (вместе с Парсонсом и Лазарсфельдом), в 1940-х – теоретик номер один в американской социологии. , который хоть и не согласился с выводом Миллса об отсутствии объективной истины, но высоко оценил его аргументацию и кругозор [603] Именно благодаря рекомендации Мертона Миллс уже в следующем, 1941 году получил приглашение в Мэриленд [Geary, 2009, р. 30]. .

Практик.Социология и теория власти – это, конечно, не математика, и объективных критериев истины там нет. Их уже даже в физике нет (на поиск бозона Хиггса потрачено столько денег, что он точно найдется), хотя еще не так давно такие критерии были (бомба либо взорвется, либо не взорвется). Так вот, в теории Власти есть более или менее объективные критерии, но они отсрочены (как и в случае с бомбой). До 2003-го можно было строить разные социологические предположения о том, кто «круче» с точки зрения близости к мировым элитам, Ходорковский или Кофи Аннан, но после 2003 года ответ на этот вопрос стал очевиден.

Теоретик.Тем временем Миллс подружился с прибывшим в Висконсин осенью 1940 года Хансом Герцем – известным немецким социологом, последователем Вебера и учеником Мангейма. Герц недостаточно владел английским, чтобы самостоятельно писать воспринимаемые американскими социологами тексты, и Миллс на несколько лет стал его редактором, переводчиком и соавтором. Почти сразу же Миллс с Герцем начали писать совместную теоретическую книгу [604] «Характер и социальная структура», опубликована в 1953 году. ; одновременно Миллс увлеченно работал над собственной докторской диссертацией [605] Диссертация ставила перед собой масштабную цель – объяснить социальными причинами возникновение и характер прагматизма, господствующей американской философской концепции. Из-за приглашения в Мэриленд Миллс не успел реализовать свой титанический замысел и защитил значительно сокращенный вариант диссертации («Социологическое объяснение некоторых аспектов прагматизма»). , оправдывая полученное им в последующие годы прозвище «24-часового социолога». В конце 1941-го, сразу же после выхода очередного бестселлера модного в те годы Бернхэма («Менеджерское общество»), Миллс и Герц написали на нее хлесткую и полемическую рецензию – «Маркс для менеджеров» (1942).