Михаил Хазин - Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

«...Это заметил еще Спенсер, который писал, что божественное право короля было великим суеверием ушедших веков и что божественное право ассамблей, избираемых посредством народных выборов, великое суеверие нашего века » [Моска, 1995(1). с. 139].

Итак, во все времена и у всех народов правит меньшинство, умеющее выступать единым фронтом и объясняющее свое господство с помощью популярной в массах идеологии [551] В отличие от своих предшественников, представлявших официальную идеологию XIX века (представительское правление, парламентаризм, социал-демократия) единственно правильным и «научным» способом организации государства, Моска открыто называл ее всего лишь «политической формулой» и относился к ней весьма критически: «Мы полагаем, что социал-демократия угрожает будущему современной цивилизации, но, вместе с тем, вынуждены признать, что она основывается на чувстве справедливости, зависти и жажде наслаждений, а эти чувства столь широко распространены среди людей, особенно сейчас, что было бы серьезной ошибкой отрицать тот факт, что социалистические учения обладают большими способностями самовоспроизводства» [Моска, 1994(2), с. 112]. . Но это явно не одно и то же меньшинство [552] Впрочем, в XX веке появились и такие теории – что Землей с незапамятных времен правят рептилоиды, особая нечеловеческая раса. , в каждой стране и в каждой эпохе мы встречаем свой собственный правящий класс. На протяжении большей части человеческой истории таким классом была аристократия (знать, феодалы):

«...под феодальным государством мы понимаем такой тип политической организации, при котором все управленческие, а также экономические, судебно-административ­ные и военные функции в обществе исполняются одновременно одними и теми же индивидами...» [Моска, 1995(1), с. 142-143].

Однако Моска развивает свою теорию не ради «открытия», что при феодализме правят феодалы. Изучение правящего класса приобретает смысл тогда, и только тогда, когда этот класс отделяется от государственного устройства [553] Иными словами, когда государство превращается из вполне человеческой властной группировки в надчеловеческую государственную машину. , когда на смену феодальной приходит бюрократическая организация общества:

«Главная характерная особенность данного типа социальной организации состоит в том, что повсюду, где бы она ни имелась, центральные власти с помощью налогов изымали значительную часть социального продукта, которая в первую очередь служила поддержанию военной организации, а потом шла на удовлетворение запросов более или менее многочисленных гражданских служб. Поэтому общество оказывается тем более бюрократическим, чем больше в нем существует функционеров – чиновников, занятых исполнением публичных, то есть государственных, функций и живущих благодаря жалованью от центрального правительства или от местных властей» [Моска, 1995(1), с. 143].

В бюрократическом обществе ответ на вопрос «кто правит?» далеко не столь очевиден, как в феодальном; именно здесь и обнаруживаются неожиданные различия между двумя республиками (США и Францией) и сходства между монархией и республикой (Италией и Францией). Формальное государственное устройство перестает быть надежным критерием для оценки государственной политики, и исследователю приходится идти дальше, разыскивая в каждом государстве его правящий класс.

Но коль скоро этот правящий класс сам пожелал спрятаться за «государственной машиной», как может увидеть его исследователь, не допущенный в узкий круг посвященных (в свой собственный класс исследователь может быть допущен, но исследовать-то нужно правящие классы соседних государств)?! Да точно так же, как и сами эти посвященные, отвечает нам Моска: правящий класс не десантируется на Землю в полном составе, а формируется постепенно, привлекая в свои ряды все новых и новых сторонников [554] Вспомним нашу реконструкцию формирования итальянского правящего класса: неудачные попытки карбонариев и Мадзини, идеология «единой Италии» Джоберти, тайный и открытый план объединения Италии д’Азелио, союз короля Карла-Альберта с пьемонтскими либералами, формирование парламента как инструмента и «консортерии» как собственно властной группировки. Публичная деятельность «консортерии» позволила однозначно выделить ее в качестве правящего класса. Заметим однако, что разглядеть итальянский правящий класс удалось лишь потому, что мы застали его на самом раннем этапе формирования, когда он был заинтересован в своем расширении. Выявить более старые и замкнутые группировки так легко не получится. . На этапе своего формирования каждый новый правящий класс обязательно будет открыто заявлять о себе, и притом делать это достаточно откровенно: