Николай Сергеев - Теории возникновения фашизма

По поводу однобокого подхода к объяснению исторических событий, следует отметить, что приход к власти коммунистов в аграрной царской России, с небольшой долей пролетариата по отношению к огромному населению Российской империи, даже самим коммунистам и социал-демократам, жившим в России в первой половине 1917 года, также казался чем-то невероятным. Пролетарская революция в отдельно взятой непролетарской стране точно так же не соответствовала теории, но только в этом случае уже марксистской.

Владимир Ильич Ленин, по его собственным словам, большую часть своей жизни, каждый день думал о революции и делал всё возможное для её приближения. Тем не менее в январе 1917 года, всего за каких-то 9 месяцев до Октябрьского переворота, выступая с трибуны цюрихского Народного дома с докладом о революции 1905 года, Ленин утверждал о невозможности пролетарской революции в России при жизни его поколения.

Несмотря на неверие Ленина и его товарищей в успех революции, приход к власти в России большевиков в октябре 1917 года советской исторической наукой в течение более чем 70-ти лет преподносился как закономерное и ожидаемое событие. На эту тему советскими марксистами-ленинистами было написано огромное количество теоретических работ и проведено не меньше исторических исследований.

Целые научные коллективы советских институтов марксизма-ленинизма десятилетиями вели работу по обоснованию неизбежности переворота и последующей пролетарской диктатуры.

Мне кажется сомнительным объяснять причины сложных политических явлений, значимых исторических событий, тем более масштабных социальных, экономических или политических процессов, какими-то слишком простыми причинами.

В классической механике есть задача двух тел, которая состоит в том, чтобы определить движение двух точечных частиц, которые взаимодействуют только друг с другом. Но стоит только добавить третью точечную частицу, как задача становится не решаемой в виде конечных аналитических выражений в принципе. О задаче с большим числом тел даже говорить не принято. Ни один из математиков никогда даже не будет пробовать решать, к примеру, решать задачу взаимодействия десяти, семи или даже пяти тел. Точно так же невозможно точно прогнозировать возникновение в стране фашистской диктатуры учитывая несколько десятков факторов.

Простые объяснения постфактум общеизвестных исторических событий, опираясь только на две-три очевидные причины и игнорировав множество остальных, есть, по сути, профанация исторической науки. Никто и никогда не сможет точно объяснить почему в одном государстве возникло фашистское государство, а в другом, при сходных обстоятельствах, этого не произошло. Тем более никто не может строить прогнозы.

Можно лишь говорить о факторах, влияющих на общую фашизацию общества, о наличии в стране реальной возможности захвата власти, а произойдет ли этот захват никому предугадать не суждено. Не существует какого-либо приемлемого уровня или опасного предела фашизации.

Фашисты могут прийти к власти в самом демократическом государстве. До предела фашизованное общество, пропитанное до крайности ненавистью и злобой, может вовсе не родить гидру фашизма. Опасны любые проявления фашизма, любая степень фашизации общества может привести к катастрофе.

Вопреки тем следствиям, которые прямо вытекали из теорий возникновения фашизма, классических фашистов в России так никогда и не появилось в начале XX века. Ни левые эсеры, ни правая часть партии кадетов не смогли создать привлекательную для народных масс идеологию, построить пропагандистский аппарат, а те, кто мог эволюционировать в полноценную национальную монархическую фашистскую партию были в меньшинстве.

Черносотенцы не смогли стать движущей силой будущих преобразований в созданной 1 сентября 1917 года постановлением Временного правительства Российской республике. Православные националисты-монархисты вообще не смогли бы оказать никакой реальной конкуренции большевикам, эсерам (социал-революционерам), кадетам (конституционным демократам), анархистам и прочим. И это, заметьте, в стране с почти стопроцентным православным верноподданническим населением, где религия и самодержавие были тем стержнем, который скреплял не только государство, но и всё общество сверху донизу, от русских дворян, до простых крестьян в отдалённых губерниях. В стране, где великорусский национализм и панславизм входили в фундамент идеологии огромной империи, именно той идеологии, которая была одной из главных причин вступления Российской империи в Первую мировую войну.