Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

В ответ на сомнения Г.В. Плеханова о наличии в России необходимых культурных предпосылок для проведения социалистических преобразований В.И. Ленин парировал: «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определенный “уровень культуры”, ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя двинуться догонять другие народы» [81].

Сегодня у нас уже достаточно аргументов, как за, так и против этой «телеологической» стратегии В.И. Ленина. Главной проблемой реализуемости этой стратегии была возможность последовательного следования ее целям в реальных социальных условиях. Да и сама эта стратегия, уступая реалиям, претерпела существенные изменения.

Так, Н.А. Бердяев, рассматривая идеологические корни русской революции, реализовавшей ленинскую стратегию, писал: «Этот “ортодоксальный” марксизм, который в действительности был по-русски трансформированный марксизм, воспринял прежде всего не детерминистическую, эволюционную (sic! – И. Д .), научную сторону марксизма, а его мессианскую, мифотворческую революционную сторону, допускающую экзальтацию революционной воли, выдвигающую на первый план революционную борьбу пролетариата, руководимого организованным меньшинством, вдохновленным сознательной пролетарской идеей. Этот ортодоксальный, тоталитарный марксизм всегда требовал исповедания материалистической веры, но в нем были сильны и идеалистические элементы. Он показал, как велика власть идеи над человеческой жизнью, если она тотальна и соответствует инстинктам масс (sic! – И. Д .)… И Ленин показал на практике, что это возможно. Он совершил революцию во имя Маркса, но не по Марксу. Коммунистическая революция в России совершалась во имя тоталитарного марксизма, марксизма как религии пролетариата, но в противоположность всему, что Маркс говорил о развитии человеческих обществ» [82].

Далеко не во всем соглашаясь с выдающимся мыслителем, здесь важно обратить на отмеченную связь между успехом в воплощении заветов «религии пролетариата» и историческими предпосылками этого успеха в виде «инстинктов масс». Но в этом успехе немалый вклад принадлежит и основной доминанте предшествующего общественного развития нашего народа, далеко не только его «низов».

Эта доминанта, подкрепленная почти незыблемым авторитетом «высокой культуры», была тесно связана с ценностями справедливости и требованием их воплощения в жизнь любой ценой. Здесь уместно вспомнить о жизненном пути нигилистки Лизы Бахаревой, с такой симпатией изображенной Н.С. Лесковым, далекого от симпатий к нигилистам [83]. Именно высокое, бескомпромиссное нравственное чувство, сформированное русской культурой, определило весь ее жизненный путь.

В таких условиях было бы упрощением говорить только об «инстинктах масс». Мы имеем дело с достаточно значимыми культурными основаниями, которые были дополнены общим одичанием войны, пропагандой разнородной оппозиции и которые и создали такой тотальный климат дискредитации правящего режима, его истеблишмента, что стало питательной средой для «инстинктов масс», для их активного нигилистического по своей сути действия.

Здесь можно сослаться на сделанный ранее авторский вывод о том, что «в основе нормативных представлений большевиков лежала их вера в возможность быстрого общественного переустройства, определенная социальная концепция человека, который в тот период многим представлялся пружиной, сжатой угнетением. Достаточно освободить его от социальных оков, и “разогнет он могучую спину”. Можно вспомнить “птенцов Керенского” (так называли тогда амнистированных Временным правительством уголовников), рассказ Г. Успенского “Выпрямила” и т. д.» [84].

Эта концепция объединяла большинство отечественных революционеров вне зависимости от более частных различий в их воззрениях.

В целом, обсуждая ход отечественной дискуссии сторонников «телеологии» и «генетики», было бы и ошибочно, и несправедливо обойти интеллектуальный подвиг генетически ориентированных авторов сборника «Вехи», пытавшихся преодолеть примитивно трактуемый материализм (ряд авторов сборника участвовали в развитии этого направления социальной мысли), выдвинуть нравственное измерение в центр оснований общественного развития. Эта героическая попытка была отвергнута обоими флангами российской общественной жизни.