Антон Лавров - Буря на Кавказе

Такой взгляд не только поверхностен, но и по существу неверен. Оставляя в стороне ситуацию с российскими базами в Армении, Абхазии и Южной Осетии, надо отметить условность российского миротворческого присутствия в Карабахе. Пятилетний мандат российских миротворцев здесь, то есть фактически временный статус еще остающейся в руках карабахских армян территории как протектората России, допускает его продление, но такое продление, если оно произойдет, не будет легким, тем более автоматическим. Вместе со своей союзницей Анкарой Баку уже пытается оказывать давление на Москву в пользу полного возврата региона под азербайджанский контроль.

Таким образом, нынешний статус-кво в регионе изначально неустойчив. Прежняя российская ставка на долгосрочное поддержание баланса между союзной Арменией и партнерским Азербайджаном при сохранении за Москвой роли арбитра, контролирующего ситуацию в зоне конфликта, нереальна. Перемирие, установленное при посредничестве Москвы в 1994 г., продержалось больше четверти века, но в конце концов оно не предотвратило новую войну. Пытаться вновь конструировать что-то аналогичное на обломках Нагорного Карабаха бессмысленно.

Пока что российское руководство сравнительно успешно маневрирует на тактическом уровне. Москва, удержав равновесие между противниками во второй карабахской войне, сохранила Армению в статусе союзника, а Азербайджан в качестве партнера; признав реальность турецкого присутствия на Кавказе, отчасти сохранила лицо как единственный посредник между Ереваном и Баку; обозначила готовность работать с любым руководством Армении, которое будет лояльно интересам России. При этом Россия умело избегает обсуждения вопроса о статусе Нагорного Карабаха. Все эти маневры хороши, но они либо уже отыграны в ходе отгремевшей войны, либо сохраняют значение исключительно с точки зрения выигрыша времени. В этой последней части нужно озаботиться тем, чтобы не упустить время.

В стратегическом отношении Москва обозначила курс на продвижение проектов экономического сотрудничества между враждующими сторонами, повышение внутренней связанности расколотого с момента распада СССР региона, развитие транспортных и других коммуникаций как по линии север — юг, так и по линии восток — запад. С рациональной точки зрения это правильный подход, и его имеет смысл развивать, постоянно добиваясь конкретных частных результатов. В какой-то момент, аккумулировавшись, наработанный позитив может в принципе изменить динамику ситуации. На практике нечто подобное в свое время пытались применить для преодоления арабо-израильского конфликта и построения «нового Ближнего Востока». Нет особых причин считать, что на Южном Кавказе, где сталкиваются интересы многих игроков, в том числе внерегиональных, и где существует ряд застарелых конфликтов, связанных с Грузией, результаты могут оказаться более впечатляющими.

Отсылка к Ближнему Востоку не случайна. С углубляющимся необратимым распадом постсоветского пространства как постимперской общности Закавказье, все дальше отходя от России, постепенно примыкает к Ближневосточному региону, становясь в перспективе его частью. Об этом хорошо написал известный ереванский политолог Александр Искандарян. Слабая степень участия США и Франции в усилиях по прекращению огня в Карабахе симптоматична. Это не ситуативный дефицит внимания. Турция, Иран и Израиль, а не Америка с Европой все больше влияют на происходящее в Азербайджане и Армении и между ними. Это обстоятельство должно ориентировать российскую политику на поиск более адекватных подходов к закавказским соседям — в более широком ближневосточном, а не постсоветском или российско-западном контексте.

Можно утверждать, что в сложившихся после второй карабахской войны условиях России необходимо новое целеполагание в Закавказском регионе в целом и в армяно-азербайджанском конфликте в частности. Нужна и соответствующая стратегия защиты и продвижения своих национальных интересов.

Многолетние усилия России и других сопредседателей Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху приводят к однозначному выводу. Окончательное решение карабахского конфликта по-прежнему не может быть достигнуто исключительно дипломатическим путем, на межправительственном уровне. Мирный путь требует реального движения широких групп элит и в целом обществ двух стран к примирению, что в обозримом будущем практически невероятно. Военный способ решения вопроса существует, но он предполагает прямое столкновение с российскими миротворцами. Это серьезное препятствие, но его вряд ли стоит считать абсолютно непреодолимым для стороны, которая при внешней военной поддержке попытается решить вопрос в свою пользу. Ставки для России, таким образом, сейчас колоссально выросли по сравнению с первой и второй войнами в Карабахе. Российские войска уже стоят между азербайджанцами и армянами. Отстраниться у Москвы в таких условиях не получится, а выход из игры под давлением извне чреват для нее огромными репутационными потерями.