Мартин Ли - Фашизм - реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Йоки также отличался от Шпенглера и тем, что последний не подчёркивал антисемитских настроений. «Империя», напротив, была полна юдофобии и ненависти к евреям. Йоки признавал, что евреям пришлось пострадать от рук христиан. В результате, по его мнению, не простившие их евреи принялись мстить, и эта месть в бурном воображении Йоки приняла поистине фантастические размеры. Его обуяла мысль о евреях–паразитах, проникших в принявшую их западную культуру и заразивших её. Описывая ку–клукс–клан как «реакцию американского организма на чужеродное присутствие», Йоки отмечал: «Антисемитизм в культурной патологии является полной аналогией формирования антител в крови в случае человеческой патологии. В обеих случаях организм сопротивляется чуждой жизни» [232].

Йоки рассматривал Вторую мировую войну как результат еврейского заговора против Америки и Европы с целью разрушить результаты «европейской революции 1933 года — луча надежды». Именно так Йоки называл приход к власти нацистов, увенчавшийся «славными днями 1941 и 1942 годов», когда гитлеровские армии захватили большую часть континента. Хотя Гитлер или нацисты ни разу не упоминались в «Империи», Йоки защищал их наследие, отрицая Холокост. Йоки одним из первых назвал «окончательное решение еврейского вопроса» мифом: «Были сфотографированы несуществующие газовые камеры, а «автомобиль–душегубка» был изобретён, чтобы потрафить людям с более техническим складом ума». В частных беседах Йоки с восторгом отзывался об уничтожении немцами евреев в ходе Второй мировой войны [233].

Однако в рассуждениях Йоки было одно серьёзное отклонение от партийной линии гитлеровского рейха. Он критиковал расовые концепции, основывавшиеся исключительно на биологическом аспекте, называя их грубыми и временными. Отрицая базирующиеся на генетике материалистические теории, Йоки утверждал, что раса — это в первую очередь духовное понятие. После войны многие фашисты выступали против такой точки зрения. Раса, согласно Йоки, определялась не физическим типом, а психологическим складом или природным характером общества. Он утверждал, что вполне возможно родиться в США и вырасти полноценным европейцем, как сделал он сам [234].

Это было, пожалуй, единственное положительное замечание Йоки об Америке. По его мнению, Соединённые Штаты были сильно извращённой производной Европы, которой сильно повредили национальные меньшинства и их уродливые проявления — Голливуд, джаз, современное искусство, танцы буги–вуги и прочие подобные вещи. Йоки призывал всех истинных европейцев не поддерживать крестовый поход против Советского Союза, начатый США в годы «холодной войны» и приведший к расколу Европы. Выступая против коварного влияния американской культуры, Йоки приходил к выводу, что тяжёлая рука военных репрессий, положенная Советским Союзом на Восточную Европу, в конечном итоге представляла собой «меньшее зло», поскольку она не портила и не развращала душу Запада в такой степени, как это делал американский капитализм. Признание Соединённых Штатов в качестве основного врага Европы было ещё одной точкой конфликта Йоки со многими послевоенными фашистами [235].

Написав «Империю» менее чем за шесть месяцев, Йоки взял ещё не опубликованную рукопись с собой в Лондон. Там он разыскал Освальда Мосли, в своё время — первого ученика Гитлера в Великобритании. Проведя значительную часть Второй мировой войны в английской тюрьме, Мосли вернулся в большую политику, возглавив юнионистское движение. Как и Йоки, он утверждал, что европеизм является единственной разумной политикой послевоенного времени. «Страны Европы слишком малы, чтобы выжить, будучи зажатыми в тиски между США и Советским Союзом, — утверждал Мосли. — Поэтому им следует забыть о своей старой националистической вражде и как можно быстрее создать единую Европу» [236].

Йоки познакомился с Мосли в 1947 году, когда пытался организовать помощь нескольким немецким офицерам, приговорённым к смерти за военные преступления. Однако Мосли, не желавший вновь вступать в конфликт с властями, теперь старался создать себе более респектабельный образ, в частности, снизив градус своего довоенного антисемитизма. Он с некоторым подозрением отнёсся к Йоки — «молодому человеку с определёнными талантами», который, по словам Мосли, был «неразумно одержим еврейским вопросом». Тем не менее в итоге Йоки некоторое время работал в отделе европейских контрактов юнионистского движения, что позволило ему установить связи с подпольными неофашистскими сетями Европы. Среди прочих он связывался и с Альфредом Франке–Грикшем, ещё до таинственного исчезновения лидера неонацистского «Братства» в ходе выполнения секретного задания в Восточном Берлине [237].