Мартин Ли - Фашизм - реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Поскольку Кюссель оказался за решёткой, власть над сетью Кюнена и прикрывавшими её группами взяла в свои руки неонацистская хунта из нескольких человек. Настоящим закулисным мозгом был Кристиан Ворх. Миллионер обладал недюжинным организаторским талантом, компенсировавшим его непрезентабельную внешность. Как душеприказчик Кюнена и его доверенное лицо в течение многих лет Ворх пользовался глубоким уважением среди ультраправых. Проведя четыре года в тюрьме, он мог дать совет своим сверстникам, как высказывать свои заразные взгляды, формально не нарушая никаких законов. (Одной из уловок было так называемое приветствие Кюнена на демонстрациях: на руке, поднятой в нацистском приветствии, вперёд протягивалось только три пальца.) Армейская разведка США характеризовала Ворха как «страстного неонациста». Его квартира располагалась в достаточно престижном районе Гамбурга, а вход в неё защищала сейфовая дверь. Здесь он фигурировал как руководитель местной экстремистской группы, называвшейся «Национальный список» (National List). Личным кумиром 34-летнего неонациста был глава пропагандистского аппарата нацистов Йозеф Геббельс. «Он был своего рода артистом, — говорил Ворх про Геббельса. — Пропаганда была для него тем, чем для других людей является искусство» [577].

В отличие от многих своих друзей, Ворх знал пределы своих возможностей. В основном он удовлетворялся тем, что, оставаясь в тени, искусно руководил происходящим, в то время как несколько будущих фюреров боролись за место под светом прожекторов. Главным претендентом на неонацистский трон, несмотря на то что ему было ещё 20 с небольшим лет, считался Франк Хюбнер (Frank Hubner). Бывший восточногерманский хулиган с внешностью кинозвезды, Хюбнер стремительно набирал популярность как руководитель организации «Германская альтернатива» (Deutsche Alternative), созданной Кюненом незадолго до смерти. Одетый в куртку, Хюбнер председательствовал на еженедельных встречах в пивной Коттбуса, где собирались члены «Германской альтернативы» . Фанатики ультранационализма осуждали смешение рас, называя его «этническим убийством», и призывали ни много ни мало к воссозданию Германии в границах 1410 года — вершине развития Священной Римской империи. Основной проблемой Хюбнера было отсутствие опыта — он присоединился к сети Кюнена лишь в 1989 году [578].

Этого недостатка был лишён Бела Эвальд Альтханс (Bela Ewald Althans), ещё один молодой и харизматичный лидер неонацистов. Он уже 10 лет был членом основного ядра боевиков, в течение нескольких лет обучался у своего бывшего руководителя, генерал–майора Отто–Эрнста Ремера. Позднее Альтханс создал свою собственную группу «Предприятие по обучению германской молодёжи», привлёкшую в свои ряды массу одетых в чёрные кожаные куртки последователей. Свободно говоривший по–английски и по–французски, а также способный выражаться витиеватыми фразами, он совершенно очевидно был восходящей звездой среди правых экстремистов Германии.

После падения Берлинской стены 23-летний Альтханс стал своего рода самозваным пресс–секретарём неонацистского движения. У него был хорошо оборудованный офис в Мюнхене, откуда он руководил своей PR-фирмой, продавал расистскую литературу, значки и стикеры для пропаганды своих политических взглядов. Расположенный в фешенебельном районе, облюбованном адвокатами и финансистами, штаб Альтханса был легко заметён благодаря большому портрету Адольфа Гитлера, хорошо видимому в окна первого этажа. «Это открытый национал–социализм, — заявил он в интервью, данном в 1992 году. — Мне нравится провоцировать людей» [579].

Фигура почти двухметрового Альтханса, с коротко постриженными светлыми волосами и голубыми глазами, излучала уверенность в себе. Он спокойно говорил о своей ненависти к евреям и иностранцам, решимости вернуть так называемые восточные территории, своей твёрдой преданности делу Гитлера («Я являюсь живым свидетельством того, что Гитлер может вернуться!»), радости, которую вызывал у него рост неонацистского движения. «Я могу воспользоваться своим умом, чтобы найти работу в нынешней системе, заработать много денег и жить весело, — уверял он. — Однако мне этого не надо. Я думаю о будущем. Я думаю о власти. Я думаю о том, что система умирает, а когда система умирает, людям будут нужны герои».

Перемежая свои рассуждения цитатами из Ницше и других писателей, Альтханс олицетворял собой новое, элегантное лицо германского экстремизма — неонациста–яппи с утончёнными манерами и развитым интеллектом, ценящего хорошее шампанское. Это представляло разительный контраст с толпой покрытых татуировками со свастикой скинхедов, сеявших хаос по всей Германии. С высоты своего достоинства Альтханс насмешливо говорил о неистовых неонацистских люмпенах как о малообразованных людях, «плохо знавших Гитлера». В то же самое время он признавал их пользу в качестве пушечного мяса при борьбе за идею. «Если бы ребята не дебоширили, обо мне никто бы и не вспомнил», — усмехался Альтханс [580].